Дедушка Мороз к маленькому Вовке приходил всякий раз дважды, о чём знали его приятели, а потому подарки от второго Деда Мороза делились поровну, в отличие от подарков первого Деда Мороза, который приходил ко всем, а второй – только к Вовке. Как минимум, в границах ул. Горького в Кинешме.
Теперь-то Вовка понимает, да и стал подозревать уже годам к семи, что должен быть благодарен счастливому нашествию Дедов Морозов внутрисемейному конфессиональному конфликту, который весь год дремал и просыпался лишь к смене года. Поскольку Вовкина мать, как атеист и коммунист, поздравляла Вовку именно на Новый год, и никак не могла убедить Вовкину бабушку, всегда тихо и бережно любившую Христа, свои подарки внуку положить под ёлку тогда же. Бабушкин Дед Мороз являлся Вовке строго на Рождество.
Деды Морозы были разные.
Маминого можно было потрогать, замирая от мешочно-подарочного предвкушения, поговорить с его профессиональным баритоном о своём поведении в уходящем году и рассказать ему немного из Пушкина с табуретки. Бабушкин был невидим, бабушка не могла себе позволить второй раз попросить артиста Кинешемского драмтеатра. Каждый раз к рождественскому синему вечеру она уводила Вовку в заднюю комнату под предлогом почитать «Путешествие Нильса» или «Винни-Пуха», и Вовка всякий раз соглашался, хотя смутно подозревал подвох…
Уже примерно в месте превращения Нильса в маленького человечка в дверь коммунальной квартиры слышались три глухих стука, в первой, тёмной, комнате раздавались три тяжёлых шага… И Вовка в трепете шептал бабушке: это Он!.. И точно! В первой комнате зажигался свет, и на паласе обнаруживались снежные следы, а под ёлкой – подарки.
Утром на общей кухне бабушка и соседка, бабушка Поля, пили чай и весело смеялись, когда Вовка выходил хвастаться подарками, которыми он намерен поделиться с друзьями, потому что «они от Боженьки», и одобряли это намерение.
Вовке до сих пор немного больше нравится невидимый Дед Мороз.