Из доклада «Крепость врастает в землю» фонда «Либеральная миссия».
«Первый год нового президентского срока продемонстрировал приверженность Кремля политике массовой замены губернаторов, начатой ещё в ходе подготовки к выборам.
Беспрецедентная по размаху в постсоветской России и сравнимая лишь с горбачёвской ротацией второй половины 1980-х замена региональных начальников характеризуется полным игнорированием интересов местных элит и общественного мнения.
Продвигая в губернаторы «технократов-варягов» — представителей федеральной бюрократии, более лояльных целям Москвы и федеральных финансово-промышленных групп, нежели местным интересам и элитам, Кремль рассчитывает на эффект «новизны», а также на свои административные и репрессивные ресурсы.
Предпринятая на фоне негативной экономической динамики и общего снижения поддержки режима, кампания «обновления» региональных руководителей запускает малоуправляемые и плохо прогнозируемые процессы в политической жизни регионов, ведущих не к стабилизации, а к политизации управленческих процессов.
В преддверии президентских выборов провластные политологи активно обсуждали некий «образ будущего», которым предполагалось увлечь избирателей на фоне того, что президент в стране остаётся старый. В реальности, вместо «новых идей» и «новых горизонтов» была развёрнута кампания презентации новых лиц: старого, но умудрённого президента окружает целая команда молодых и энергичных «технократов».
Такие решения стали возможны после того, как результаты губернаторских выборов 2017 г. показали тотальное доминирование назначенных президентом врио, даже ранее публично неизвестных. При этом практически исчезли различия в результатах у «старых» и «новых» губернаторов. Способность в современных институциональных условиях добиваться избрания главой региона почти любого политика, обладающего административным ресурсом, убедила федеральный центр в том, что интересы региональных элит и местное общественное мнение можно игнорировать. К тому же в условиях социально-экономического кризиса рейтинги действующих глав регионов почти повсеместно снижались.
В результате казалось технологически проще назначить совсем неизвестного человека, протащив его через выборы на волне позитивных ожиданий. Другой вопрос, что делать, когда эти ожидания неизбежно рано или поздно в большинстве случаев не оправдаются.
В погоне за сиюминутным эффектом федеральный центр до конца не осознаёт, к чему всё это может привести в долгосрочной перспективе. Сейчас многие уже забыли, что одной из причин электоральных проблем «Единой России» в декабре 2011 года стали массовые замены губернаторов в 2009–2010 годах, в результате которых новые назначенцы часто оказывались в конфликте с местными элитами и не имели опоры на неформальные сети внутри региона. С одной стороны, для «технократа», несомненно, выполнение инструкций из Москвы важнее, чем мнение местных элит и населения, с другой — и со стороны местных элит рассчитывать на что-то большее, чем лояльность «по инструкции», не приходится. В то время как административный ресурс на выборах базируется в первую очередь на неформальных обязательствах.
Игра Кремля на опережение в ответ на формирующийся запрос на перезагрузку элит, в итоге, стала катализатором процесса «перезагрузки» на всех политических уровнях. Политика форсирования ротаций, провоцирующих новые выборы, ведёт к эскалации кадровых перемен по принципу домино, влияющих на систему управления и разрушающих системы неформальных связей, а также формирующих среди элит и граждан ощущение, что власть нервничает и суетится, что воспринимается как признак слабости.
Действительно, смена губернатора как правило ведёт к замене руководства регионального центра, руководства законодательного собрания и т.д. Массовая замена губернаторов в 2017–2018 годах сопровождается стремлением новых администраций обновить и состав депутатского корпуса. В результате отодвинутыми оказываются представители старых региональных элит, которых заменяют менее известные и влиятельные в региональной номенклатуре управленцы без значимого публичного статуса.
Новым руководителям комфортнее работать с людьми поколенчески более близкими и главное — с теми, кто именно им обязан своей карьерой, а не прежнему руководству.
Подобная «антиэлитарная» политика новых назначенцев поддерживается частью населения и сознательно используется работающими на власть политтехнологами. Однако вытеснение из органов власти представителей прежних элит нередко ведёт к накоплению недовольства и кристаллизации альтернативных центров влияния в региональной политике. По мере того, как постепенно будет иссякать эффект «медового месяца» — позитивных ожиданий, связанных с новыми назначенцами, процесс кристаллизации новой региональной оппозиции может ускориться. Поведение вытесняемых элитных групп можно в большинстве случаев разделить на этапы: первоначальный шок, осмысление новой ситуации, перегруппировка и затем — создание новых коалиций.
В 2018 году уже можно было наблюдать, как покидающие «Единую Россию» кадры пополняют «актив» иных партий или идут на выборы самовыдвиженцами. Этот процесс был заметен в Бурятии, Якутии, Забайкальском крае, Ивановской, Кемеровской, Ярославской областях и других регионах. Персонализация региональной политики, сочетание эффекта вытеснения со стремлением диверсификации политических рисков проявляется и в том, что региональные элитные группы идут на выборы одновременно по разным спискам. В то же время внутри «системных» партий началось усиление более оппозиционно настроенных групп и молодого поколения лидеров.