Наконец-то пришло лето. Маленького Вовку отправили с бабушкой на дачу. В стародавние советские времена дачей называлась избушка-пятистенок в три окна, снятая на пару месяцев в тихой деревушке на левом берегу Волги. Впрочем, и до сих пор дачей часто называется именно такая избушка.
В деревушке было много всего волшебного. Заброшенные домики, уже без пола и печи, но всё ещё с иконами в красном углу, перламутровые аммониты в глинистом волжском обрывистом берегу, просёлок с горячей пылью цвета и помола гречишной муки и толщиною чуть ли не до вовкиной коленки, прекрасная девочка Аня, обитающая с бабушкой в соседней даче, филин, всякий вечер прилетающий на трубу баньки, волчий вой из дальнего ночного леса, резонирующий на коже мурашки…
— Ох, боюсь я за них, опять купаться на Волгу убежали. Да ведь за ними не набегаешься, — жалуется бабушка местной старухе Поле.
— Ну, что ж переживать-то! Коли утонут, так одёжка-то на берегу останется, — успокаивает Поля.
Но самым волшебным был тёмно-зелёный глубочайший овраг, разрезающий деревеньку пополам. По дну оврага течёт ручей с очень подходящим названием Студенец. Если вступить в Студенец, то белый песок дна перестаёшь чувствовать уже через пять секунд. На перекрёстке Студенца и тропинки устроена мытилка — вкопанный в ручей сруб 3х3х3 с мостиком посредине и со впускным и выпускным дощатыми желобами, поросшими изумрудной тиной. Вода в мытилке столь тиха и прозрачна, что сверху оврага её вовсе не видно. Кажется, что тина желобов чуть колышется не в воде, а в воздухе. Как и положено в любой пасторали, над срубом плачет ива.
Вовка и Аня бегут сломя голову по крутой тропке к мытилке, чтобы опять убедиться, что вода в ней всё-таки есть. К середине пути Вовка чувствует, что ноги начинают отставать от тела. Но затормозить не может. В уголках глаз, противоположных слезам, мелькают гигантские лопухи. Сандалька цепляется за бортик сруба… Плюх!
Вовка сразу сообразил, что так выглядит смерть. Не столько страшно, сколько завораживающе и слегка сладко и томно. Как будто попал в гигантскую бутыль с крем-содой — вокруг подымаются колеблющиеся столбики пузырьков. Но инстинкты сильны. Вовка переворачивается в воде кверху головой, выныривает и хватается за мостик. Сверху на него смотрят огромные удивлённые анины глаза цвета неспелого крыжовника.
— Я тону! — Сообщает Вовка. Аня вцепляется своей ручонкой в вовкину… Когда они медленно поднимаются из оврага, дрожащий мокрый Вовка говорит:
— Ты своей бабушке не говори… И моей не говори… Скажем, что это ты у колодца меня обрызгала… От жары…
Через час баба Поля приходит к вовкиной бабушке, устало ставит в траву перед крыльцом корзину, полную выполосканного белья, и протягивает пару сандалий:
— Ваши наверное, в мытилке плавали…
— Ба, мы купаться! — кричит улепётывающий Вовка.