Объяснимо, но всё же неожиданно да к тому же как-то уж очень обильно вернулся в ивановские СМИ низкий жанр публичных, надрывно-пафосных обращений в правоохранительные органы. Сделает журналист разоблачительный матерьяльчик, но не ставит точку в завершении сюжета, а непременно разрушит стройность повествования — ввернёт демагогическое «а куда прокуратура смотрит?». Или «а вот мы переправляем документики, что насобирали, тому, кому следует». Хотя тот, кто следует, и без всяких дополнительных уведомлений обязан проверку провести. А бывает и того хуже — на протяжении всего сюжета автор изводит читателя (зрителя) намёками, что персонаж водит правоохранительные органы (президента, губернатора, налоговиков и т.п.) за нос, а те, дурачьё такое, и не понимают. И так, знаете ли, автору хочется, чтобы его большой намёк все поняли, что за намёком и сюжета-то уж не видать.
Вряд ли этот прискорбный феномен свойственен только определённого сорта ивановским журналистам. Необоримое желание влиять своим словом на текущий процесс (а лучше вообще влиять, и всё тут), а не просто информировать граждан, с регулярностью посещает неокрепшие умы. Зато в Иванове у феномена есть своё ему название — «яблоковщина». По фамилии владелицы одной газеты, введшей его в принцип. Ну, к этой газете и её принципам все давно привыкли. А тут — из многих посыпалось.
Спровоцировало очередной приступ «яблоковщины», надо полагать, уголовное дело, заведённое против главреда телекомпании «Барс» Сергея Кустова по статье о коммерческом подкупе. Ну, положим, Кустова понять и простить можно. Не очень-то уютно ходить под делом с большими сроками, обозначенными в статье УК. А тут — вот она, твоя информационная дубина валяется под ногами, поднимай и защищайся, как можешь. Не самая изысканная тактика, но Кустов выбрал её. В конце концов — это его уголовное дело.
Куда любопытнее, что посыпалось-то из многих. Из тех, на кого никаких дел не заводили, а может, и вовсе не обращают никакого внимания, как на Яблокову. Вот эффект, достойный изучения! Стадность? Подсознательная цеховая солидарность? Чувство самосохранения? Церковно-приходское образование? Вялость мысли с происходящей от неё вялостью и обильностью слога?
Генералы, на которых это всё сыплется, на самом деле куда умнее и проницательнее, чем принято считать у разбираемого здесь сорта журналистов. И они, разумеется, понимают, что это в реальности не обращения к ним как таковые, а просто примитивная форма борьбы по той или иной надобности. И генералам очень не нравятся такие фокусы — кому ж понравится, когда тебя публично хватают под локоть посередь прилично одетой публики и кричат: а вот, генерал сейчас за меня заступится!
А генерал что-то молчит. Тогда отпустят локоть и начинают на всю округу сыпать постскриптумами со всё увеличивающимся количеством P, окончательно скатываясь на роль брошенной содержанки (как по сути, так и по форме), цепляющейся за шпору удаляющегося всадника: я не понимаю, как же это так происходит, нет, вы послушайте меня, вы же меня не дослушали, а я не понимаю…