Последние сто лет Кинешме не везло на мэров. Потому сейчас Волга протекает мимо города.
Есть красивый и немного грустный, как и положено волжскому, бульвар, есть обязательные в своей неподвижности рыбаки, есть даже дебаркадеры, обращённые в гостиницы. Как и сто лет назад тёмно-зелёная, спокойная от своей величины вода булькает в валунах и шелестит в песках берегов. Но великая русская река течёт мимо небольшого русского города. Почти не задевает его. Кинешма, конечно, не самый знаменитый волжский город. Но это — классический волжский город. Был им.
Я Вам расскажу, каким он был. Сто лет назад. Или около того. Когда городу ещё везло. Когда река не текла мимо.
Баржи и буксиры с воды, пристани и товарные склады с берега соединяли город и реку. Город и река впивались друг в друга, сосали друг друга, жевали друг друга, любили друг друга на протяжении многих вёрст — выше и ниже Волжского бульвара. Бульвар был пупом. Здесь город и река разъединялись. Здесь приставали колёсные пассажирские пароходы. Здесь гуляла чистая публика.
Бульвар любого волжского города — производная. Красивый ребёночек той бурной любви, какой предаются город и река выше и ниже бульвара от ледохода до ледостава… Да, очень бурно…
Баржа из Камышина с пивом. Бочками. Товарищество Вайнеровских пивоваренных заводов. Основной груз до Ярославля. Здесь останется пиво для Кинешмы, Иваново-Вознесенска и Шуи. Бочка = 40 вёдрам = 492 л. Почти полтонны пива, заключённого в искусное, пузатое и радушное произведение деревянного зодчества. С усатым щёголем в яловых сапогах на красной этикетке — на каждом днище с деревянной пробкой. Баржа — под завязку. Если смотреть с крутого и высокого кинешемского берега — бочонки лото плотными рядами в лакированном ящичке баржи.
Выгрузка каждой 40-ведёрной бочки — это просто праздник какой-то. С присутствием зрителей, преимущественно мальчишек. Скатить её по сланям на руках — самоубийство. Вкатить можно, скатить — нет. Бочку пускают самокатом. Для этого существует специальный грузчик, давно практикующийся на необыкновенном занятии.
Палубные, весело и громко кряхтя и, пожалуй, пердя (как тут не пёрнуть раскатисто по случаю!), роняют первую бочку на бок и катят к сланям. Стрелок командует — левее, правее, туды, сюды — щурит глаз на заготовленную в конце сланей посадочную площадку, изрядную подушку мягчайшего беленького волжского песочка. Бочка зависает на сюсельке. Одна. Только левая ладонь стрелка на толстом боку. Стрелок крестится. Приказчик, принимающий груз, крестится, стоя внизу, недалеко от песчаной подушки. Вся бригада грузчиков крестится. Мальчишки разевают рты. Солнечная волнёшка в тишине хлюпает о борт. Орёт чайка. Стрелок легко толкает снаряд. Слани прогибаются чуть, потом сильнее, потом, ещё до середины пути с изумлённым скрипом чуть подбрасывают толстое чудовище, потом оно взлетает на вершок… А-а-а — звонко и с надеждой визжит пацан. Но нет, посадка мягкая и точная, принимающие грузчики воодушевлённо бегут за первой своей работой этого утра. Приказчик опять крестится…
Последняя бочка законно отправляется не на склад, а рядом, в ста шагах, прямо под берегом располагающуюся пивную. Бригада грузчиков угощается за счёт хозяина товара. Первая кружка, конечно — стрелку.
А вот баржа с арбузами, разумеется, из Астрахани. Вся — до Кинешмы. Это уже веселуха для баб. В сезон сколачивается пара-тройка специальных артелей из желающих вытянуться в две длинные цепочки от баржи до склада и швыряться день напролёт арбузами. Веселуха, впрочем, довольно быстро заканчивается, всё-таки — целая баржа арбузов. И они не маленькие…
А вот баржа с селёдкой, а вот с тёсом…
Меж пристанями неподвижные рыбаки — списанные пожилые матросы. Они смотрят не на поплавки, а на баржи и буксиры, на чаек, на противоположный берег, вниз по Волге, туда — за горизонт. Их глаза спокойны и грустны.
Тёмно-зелёная вода, спокойная, как глаза старых матросов. Такая же, какой она будет и через сто лет. Нет, немного не такой. Сейчас она усыпана щепками и корой, обрывками канатов и тряпок, арбузными корками и шелухой семечек. Через сто лет в ней будут плавать только пластиковые бутылки. Жёлтые щепки куда веселей этих мутных бельм.
Да. Классический волжский город — это порт. Грузовой порт.
Удачи Вам, г-н Чужбинкин.