Я внимательно слежу за публикациями и комментариями, касающимися спортивного общества «Динамо», ведь со спортом и с обществом связана практически вся моя жизнь.
Создание в 1976 году группой энтузиастов охотничьего хозяйства «Порздневское» было одним из направлений деятельности областной организации «Динамо», но отнюдь не главной, а вспомогательной его составляющей. За 32 года существования охотхозяйства нам удалось добиться его самоокупаемости, в чём немалую роль сыграла и организация платных охот для гостей, приезжающих из разных регионов России.
За период моей деятельности в должности зампреда «Динамо» его председателями были четыре начальника УВД и один начальник УФСБ Ивановской области. Ни от одного из них я не получал в свой адрес нареканий по поводу своей служебной деятельности. Общество активно развивалось. Коллектив был одной большой семьей.
Мне виделось бы не этичным давать оценку деятельности нынешнего руководства, но меня побудили к этой оценке заявления Афанасьева в мой адрес.
На мой взгляд, за последние три года произошел сильный крен в охотничье направление, в ущерб основным видам уставной деятельности общества. Бюджет общества, формирующийся от деятельности спортсооружений и сдачи неиспользуемых площадей в аренду, большей частью направляется не на поддержание их в должном конкурентноспособном состоянии, а уходит на далеко не главное направление деятельности организации — охотхозяйство, которое на данный момент, по моим сведениям, глубоко убыточно. Афанасьев в условиях бесконтрольности и вседозволенности настолько увлёкся охотой, что в конечном итоге это привело к трагедии.
В нарушение всех этических норм, почти все лицензии на отстрел копытных животных он оформил на себя, а это означает, что без его участия не могла пройти ни одна из охот. Данная ситуация — это автоматическое лишение права на охоту более 700 членов охотничье-рыболовной секции «Динамо».
За что же они платят членские взносы?
Распределение лицензий всегда было публичной акцией. Решения «кому и сколько» принимались коллегиально на собраниях актива общества с учётом реального вклада в развитие различных направлений деятельности общества. Путёвки выделялись охотничьим коллективам и оформлялись на ответственное лицо, строго после уплаты взноса в бюджет общества. Сейчас все обстоит иначе.
Естественно, создавшаяся за последние три года ситуация возмутила прежде всего сельских охотников, потому что на период организованных Афанасьевым охот, он запрещал им появляться в лесу. Местные жители, в подавляющем большинстве под надуманными предлогами, были лишены права охоты на копытных, на добычу зайца, пернатой дичи.
В начале апреля этого года я обратился к Николаю Логинову с просьбой продать к охоте подсадную утку. Дней за 10 до начала охоты мы встретились. В ходе состоявшейся беседы, он сообщил, что уволился из охотхозяйства. Причина его ухода меня повергла в шок. Оказалось, что основанием для данного решения стал конфликт с Афанасьевым, вызванный, как он выразился, «беспределом, творимым в охотхозястве зампредом». Свидетелями этого разговора были несколько человек, в том числе и участники той злополучной охоты 29 декабря 2010 года, а также охоты 31 декабря 2010 года на Порздневском участке хозяйства, в ходе которых были добыты 17 кабанов.
Конфликт случился даже не из-за того, что Афанасьев собственноручно расстрелял с принадлежащего ему снегохода «Скидо» стадо, а из-за требования Николая закрыть лицензии на месте. Это обычная практика, много времени данная процедура не занимает. Афанасьев очень грубо отреагировал на требование старшего егеря и, по словам Николая, сказал, что «он сам разберётся с этим», что «это не его дело, когда закрывать лицензии».
По словам Николая, охота 29 декабря была организована на лося, но прошла неудачно. Возвращалась бригада вместе — группой. Афанасьев двигался впереди на значительном расстоянии. Увидев в поле кабанье стадо, он на снегоходе отрезал их от леса и расстрелял. Всего им было убито 8 кабанов. (В вашей газете он говорит о 5 убитых в этой охоте животных).
Также Николай рассказывал и об охоте, произошедшей 31 декабря, в которой сам он не участвовал, но все её подробности узнал от егеря Абросимова, участвовавшего в обеих охотах. В сельской местности трудно что-либо скрыть, что произошло на этих охотах знают и обсуждают все местные жители. Последний день охоты на лося был удачным. Добыли зверя. По возвращении на базу Афанасьев вновь наткнулся на жирующих животных, убив ещё 9 кабанов. (В интервью вам он признал только 4 кабанов).
По поводу таких действий начальника своё возмущение высказывал не только Логинов, но и егеря Чураев и Абросимов, местные охотники Филипчиков и Вятский.
В разговоре между собой егеря усомнились, что у Афанасьева в наличии имелось такое большое количество лицензий (17 штук), т. к. охота на кабанов велась в течение уже нескольких месяцев довольно результативно. Вспомним, что в вашей газете Афанасьевым озвучено количество выданных на всё общество «Динамо» лицензий — всего 24 штуки на кабанов и 20 штук на лосей.
Посоветовавшись с егерями, Логинов решил оформить сообщение о наличии события административного правонарушения в Службу по охране объектов животного мира. Сообщение было составлено в двух экземплярах. После гибели Николая, один из них был передан мне родственниками Логинова. Странным образом, данный документ не фигурирует в материалах проверки.
Думаю, что отсутствие реакции правоохранительных органов, да и статья в «Ивановской газете», где Афанасьев и директор охотхозяйства Воробьев обвинили во лжи и клевете Логинова, негативно сказались на его психологическом состоянии. В этой связи, совершенно нелепо звучит заявление Афанасьева в вашей газете, где он с уважением отзывается о егере Логинове, называя его грамотным и принципиальным работником. Каким же публичным заявлениям Афанасьева в отношении Николая Михайловича верить? Где он говорит правду?
Последней каплей, доведшей Николая до самоубийства, очевидно, стало предательство его младших коллег по работе Абросимова и Чураева, которые, точно зная истинную картину произошедшего на двух охотах, изначально поддерживали его позицию, а в последствии, думаю, в силу оказанного на них давления и запугивания, стали лжесвидетельствовать, говорить то, что от них требовал Афанасьев.
Так случилось, что в день гибели я встречался с Логиновым, и он просил меня подвезти его к егерю Абросимову, где в присутствии трёх свидетелей у них состоялся разговор, в котором Николай Михайлович задавал вопрос о том, готов ли Абросимов подтвердить события тех дней в сообщении в Службу по охране объектов животного мира, где уже стояла его подпись. Егерь очень нервничал, прятал глаза, уходил от ответа. В конце разговора, Николай попросил: «Ты посмотри мне прямо в глаза, как же ты будешь себя вести, ты, что будешь врать? У меня же есть документ подписанный тобой, лично». В ответ Абросимов сказал, что у него были Афанасьев и Воробьев…
На обратном пути Николай был задумчив и молчалив.
Рассказывая об этой скандальной ситуации я попытался показать, до какой степени непорядочности и беспринципности может дойти руководитель, если его деятельность не получает должную оценку у руководства и когда принципиальный человек остаётся с ним один на один, не получая поддержки ни в правоохранительных структурах, ни у своих коллег.
Афанасьев пытается представить всё случившееся, как конфликт интересов, уводя от внимания читателей реальные факты браконьерства. Бросить для публики в СМИ кусок какого-то фантастического компромата — это излюбленный провокационный приём, чтобы им отвлечь общественное мнение от расследования и установления истинных причин разыгравшейся трагедии.
Я бы посоветовал Афанасьеву не искать врагов, а просто заняться реальным делом, доверенным ему руководством правоохранительных органов и общественностью. Не тратить свою неуёмную энергию на рассекания на крутых снегоходах и квадроциклах с пачкой лицензий в кармане, бороздя первозданную красоту полей и лесов Лухского района в поисках остатков пока ещё сохранившихся там диких животных. Думаю, государству накладно содержать целого полковника, выполняющего функцию дворового егеря.