Хорошее было слово — модернизация. Умное, правильное, одно из немногих, за которым скрывалось целое понятие, понимание определенных процессов. В ходе разного рода дискуссий употребление этого слова было четким и ясным: участники обсуждения понимали, о чем идет речь. А сейчас? Слово становится явно неприличным, по сути, превратившись в эвфемизм, за которым скрывается нечто совсем иное. Эвфемизмы применяют в тех случаях, когда (вольно или невольно, зная или не зная) стыдно, неудобно, неполиткорректно называть вещи своими именами. Например, негров в Северной Америке называют афро-американцами, страдающих синдромом Дауна — людьми с особенностями развития и восприятия, повальную нищету — временными трудностями, паническое бегство войск — планомерным отходом на заранее подготовленные позиции, бессовестный рост тарифов — реформой ЖКХ, и т. д., и т. п.
Вместе с тем, использование эвфемизмов имеет одно неоспоримое достоинство. Сразу становится понятным, что дело не чисто. Зачастую, эвфемизаторы руководствуются самыми благими намерениями или попросту «добросовестно заблуждаются».
Нынешняя Модернизация, то есть модернизация в контексте текущих разговоров про нее, имеет все основания занять нишу идеологического обоснования и оправдания существующей власти. По другому это еще называется «национальной идеей» — системой идеологических клише, вызывающих доверие у населения и позволяющих сохранять статус-кво системы в условиях нестабильности внешних и внутренних факторов развития.
Модернизация, конечно, лучше чем План Путина или Стратегия 2020. Не сама по себе лучше, а тем, что четко определяет идеологические и идейные позиции государства и уж теперь-то все ясно. Хотя, боюсь, что самим инициаторам процесса это не очень ясно, и для них Модернизация означает нечто совсем другое. Но на ход процесса это сильно не влияет. Разумеется, лучше, если бы президент Медведев и его либеральное окружение отдавали себе отчет в том, какую идеологическую конструкцию отливают в бронзе. Но и без этого неплохо: опора и вектор развития нащупаны интуитивно, но точно.
Человечество изобрело и непрерывно использует всего две универсальные идеологии. Условно говоря, это капитализм и марксизм. Их универсализм заключается в том, что обе они открыты для всех людей и народов. Для них не существует различий между людьми, их законы гуманны и подходят для всех. Это не какой-нибудь фашизм с его раем для избранных.
Капитализм и марксизм имеют одинаковые цели и задачи. Это построение общества всеобщего процветания посредством реализации каждым человеком своих возможностей и желаний. Различие между ними всего лишь в тактике развития, которая, тем не менее, определяет стратегическую суть того и другого.
В основе капитализма — соревнование всего и вся, конкуренция и гордыня. Они заставляют человека совершенствоваться самому и совершенствовать все вокруг. Это вечный двигатель, который тащит общество вперед, делая людей все богаче и богаче. Капитализм развивает и делает упор на производственных и прочих межчеловеческих отношениях, что влечет развитие и производительных сил и накопление материальных богатств.
Марксизм имеет в корне иной подход. Никакой конкуренции и соревнования (гуманизм в абсолюте, чтобы никого не обидеть). Отношения между людьми лишены элементов борьбы, производственные отношения стабильны. Во главу угла положено развитие науки и технологий. Все более совершенная техника позволяет человеку обладать все большими материальными благами. В качестве побудительного мотива выступает не желание стать лучше, богаче и успешнее соседа, а стремление к всеобщему благу.
При условии, что все члены общества искренне разделяют стремление к всеобщему благу, марксизм, вполне возможно, более экономически эффективен, чем капитализм. На больших исторических промежутках и в более-менее крупных, незамкнутых обществах доказательств этому человечество еще не видело. Но идея весьма привлекательна.
Упрощенную формулу марксизма вывел гений обобщений Владимир Ленин: «Коммунизм — есть советская власть плюс электрификация всей страны». Где советская власть обеспечивает организационные формы и систему функционирования всеобщего равенства, а электрификация подразумевает то самое торжество научной мысли и технологий, которые обеспечат материальное благополучие всех.
Чем обусловлен выбор конкретным обществом капитализма или марксизма точно сказать невозможно. По всей видимости, это связано с историей, традицией, ментальностью и религией. Например, в протестантском обществе невозможно представить ничего, кроме капитализма. А вот католики и православные — это готовые марксисты.
Модернизация — это реинкарнация марксистской идеологии. Прогрессисты из медведевского окружения (да, похоже, и сам президент) искренне верят, что движутся прямолинейно, а не вернулись в ту же точку на другом витке спирали. Эти новые марксисты заняты поиском нанотехнологий, которые реализуют их представления о справедливом и богатом обществе. Конечно, медведевская модернизация лучше, чем путинский национал-социализм, но на выходе, похоже, будет то же самое. А тогда, собственно, чем лучше?
Оба плана требуют чрезвычайных усилий государства, поскольку полностью исключают волю и самодеятельное участие народа. Даже если не брать в расчет необходимость физического понуждения, на что у нынешнего российского государства уж точно нет никаких ресурсов, — даже в самом счастливом сне не привидятся эти стройные ряды идейных бюрократов, здравомыслящих и эффективных, плодотворно работающих на ниве всеобщей Модернизации.
Марксистская идеология вечна. Она принимает разные обличья. Распознать ее бывает нелегко. Но рога все равно никуда не спрячешь.