Когда я был вьюношем бледным со взором горящим, у меня была страсть – звонить на местное музыкальное радио и заказывать любимые песни. С ди-джеями я был знаком, принципы дозвона по этому вечно занятому телефону знал, и даже коллеги по работе меня время от времени просили выполнить ту или иную музыкальную заявку. Потом меня, уже как журналиста, позвали на «Н-Радио» потрещать в прямом эфире, и я тогда вволю наслушался своих любимых песен, которые по причинам безденежья не имел в домашней фонотеке.
Сейчас у меня и фонотека есть, и в радиоэфир попасть я могу без всяких бешеных дозвонов, поэтому меня жутко прикалывает передача, выходящая по утрам на «Радио-Иваново». Это местный филиал «Радио России», где также выходит аналогичная передача. Трудно сказать, вызваны такие заигрывания с радиослушателями желанием поднять рейтинг или социальным заказом властей по поводу выпускания пара из наиболее злобных граждан, но людям разрешается звонить и вещать в прямом эфире на заданную ведущими тему. При этом тема обязательно положительная, но сводится все всегда к ругани. Ведь общеизвестно, что и в газеты звонят, пишут письма и лично заявляются в основном сумасшедшие. В случае с ТВ и радио процент бешеных увеличивается. Им непременно надо быть услышанными, иначе пар, выбивающийся из-под крышки данного чайника, может и порвать оный сосуд.
Но если двое ведущих «Радио России» (мужчина и женщина), несмотря на постоянное похохатывание, довольно профессионально отсекают недовольных и обиженных словами: «Это не наша сегодняшняя тема», то ивановские ведущие просто одернуть звонящего не решаются. Во-первых, ведущие – только женщины, люди добрые и интеллигентные, во-вторых, звонящие им и слова не дают сказать (на федеральном радио наоборот непонятно, зачем людей призывают звонить, ведь никому свой спич до конца произнести все равно не удается). Получается так смешно, что я по утрам регулярно получаю заряд бодрости. От осознания того, что мне эта грустная, в общем-то, передача так смешна, а кто-то другой, вероятно, так повеселиться над ней не может.
В эфире ведущая в бальзаковском возрасте, очень неглупая дама с поставленным дикторским голосом. «Сегодня мы обсуждаем следующий важнейший для всех нас вопрос: «Как вы справили Новый Год?» Только просьба рассказывать позитивные вещи, потому что зачем нам грустные истории в кризис». Звонок. Звонят почти всегда дедушки и бабушки, но этот голос принадлежит еще более древнему персонажу, чем обычно. «Хочу вам рассказать, как я встретил Новый Год. Я его встретил один. Потому что ослеп, благодаря вашему чертову «Витальгару».
(Необходимое пояснение. В эфире ивановского радио каждый день идет передача о чудодейственном препарате, насквозь фальшивая и подлая. Стариков и старух убеждают на последние деньги покупать это средство, используя при этом заранее записанные и поданные в виде прямого эфира звонки Мариванн и Палпалычей, которые никогда никаких вопросов к региональному куратору проекта не имеют, зато хвалят средство, как панацею от всех болезней.)
Ведущая теряется и призывает ослепшего дедугана к позитиву. Следующий день. Ведущая – оптимистичная юница. Посекундно использует в целях взбадривания старушек слово «совершенствование».
— Вот вы же совершенствуетесь день ото дня? – допрашивает она очередную бабулю.
— Я-то? Наверное. Но я не за этим звоню. Вы меня поймите, я ведь старуха. Я два мешка семечек купила, каждый день грызу на лавочке, а поговорить все равно не с кем. В подъезде меня никто не любит. Как быть?
— Но ведь вы варите щи, на рынок ходит каждый день, и щи ваши каждый раз все вкуснее получаются. Значит, вы совершенствуетесь.
— Я-то? А что нам, старухам еще есть? Щи, конечно, жру, такие вкусные – аж не оторваться. Но поймите, семечек мне хочется погрызть с другими старухами, а меня никто не любит. Ведущая в шоке. Следующий звонок, очередной мрачный дедуган с ходу заявляет:
— Я не понимаю современной музыки.
— Да я и сама не всегда понимаю, — начинает взбадривать себя юница.
— Да вы-то понятно. Но ведь я музыкант. А не понимаю.
Почти каждый диалог наводит меня на мысль, что либо у меня слишком критический разум, либо я вообще туповат, и людей с их простыми желаниями в принципе понять не могу. Но сегодня, кажется, нашел логическое объяснение этому феномену. Очередная ведущая, тоже добрая и гуманная, объявила (и это в 7 утра!):
— Вы только не удивляйтесь, но наша передача сегодня посвящена Дню водки. Правда, этот мало кому известный праздник наступит только через три дня, но мы так долго терпеть не можем и обсудим этот сакральный для России напиток сегодня.
Вариант, конечно, беспроигрышный. Я как представил себе многочисленных ивановских алкашей, трясущимися пальцами набирающими номер редакции, с целью защитить свою любимую водку и прорекламировать свой блевотный образ жизни, так и заскучал. Предстоял час, наполненный визгом разведенок, плачем детей и нудными лекциями членов общества трезвости. Но вдруг принялись звонить исключительно мужики. Причем каждый, подобно Леве Соловейчику, сначала заявлял: «Все пьете, да? Все пьете, и пьете, и пьете? Думаете, умерла Россия?» И заканчивали хрипло: «Злой яд!». Чувствовалось, что пожилые радостные голоса принадлежат зашитым товарищам, а молодые и грустные – детям алкашей, насмотревшимся на папаш в детстве и зарекшимся приближаться к сорокаградусной навеки. Единственная позвонившая дама – наоборот – сказала, что не против остаграммиться в праздник, традиция все ж таки, но вот никто теперь не пляшет на танцах по трезвяни, песен типа «Хасбулат удалой» и «Когда б имел златые горы» не поет, а без них грустно.
И тут я испытал чувство благодарности к этому радио. То все прикалывался над бабулями – в самом же деле, с кем им говорить, как не с радиоприемником, несмотря на закупленные центнеры подсолнечных семян, а тут осознал. Сколько же на свете грустных и несмешных людей! И плохо-то им, и душа просит общества, а над ними поржут и пошлют подальше. Пол Маккартни тут же в голове запел про Элинор Ригби и папашу Маккензи.
Продолжайте, господа! Буду слушать этот бред и дальше. Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие небесное!