Дед Микита напутствовал прыщавого подростка Ванью:
— В крайнюю хату не заходи, там точно полицай живет. И в середку не суйся, там у них комендатура. А вот в проулках выбирай любую хату. Спросят: «Хто?», отвечай: «Я от Кочубея». Поганая немеччина у всех Ганн и Микол давно в печенках сидит. Кусок сала тебе там точно дадут.
— А ежели напорюсь на оккупантов?
— Ну не мне тебя учить. Гранату в хату, ноги в руки.
***
Кортеж на мотоциклах БМВ с колясками и мигалками ехал по лесной дороге. Вдруг раздалось гавканье автоматов.
— Ахтунг, партизанен!
Партизаны, вооруженные ППШ, палили по немцам стоя и лежа. Мотоциклы, как в кино, заезжали в кюветы, при этом оба сидящих на них немца сразу погибали и уже не отсвечивали. Уничтожив всю колонну, партизаны обошли валяющиеся в кюветах БМВ и собрали «Шмайссеры», сапоги, шнапс и сало.
— На неделю хватит, — сказал дед Микита Ванье. – А через неделю – хлопец из комендатуры сказывал – тут эшелон пойдет. Так мы его того – под откос.
— А ежели автоматчики в вагонах будут.
— Не мне тебя учить. Гранату в вагон, ноги в руки.
***
В 1986 году в районе Бобруйска сошел с рельсов поезд Москва – Брест – Варшава – Берлин. По подозрению в злодеянии был задержан дед Ванья. Следователи были ошарашены: на допросах Ванья кричал «За Родину! За Сталина» и «Хай гикнется погана Немеччина!»
***
Знакомый кент из соседней области, встретив меня на официозном мероприятии, спросил:
— Ну как вы? Культура наверно у вас цветет и пахнет, а всю землю церкви отдали?
— Да нет! Мень пока ничем особым не отметился. Аэропорт москвичам отдает, да борется с игорным и водочным бизнесом. А охранник его журналиста побил.
— Не может быть! Он же сам сын невинно убиенного. Да еще богоборца – книги его в девяностых одиозные церковники жгли. И потом – он же песни с «Дип перпл» пел. Правда, жутко фальшивя, но культуру-то любит.
— Видишь ли, в нашей губернии СМИ – это не культура. Это особый образ жизни, смесь бизнеса с желанием вслух обсуждать всех и вся, при этом не стесняясь в выражениях. Нам бьют морды, но мы продолжаем это делать. Почему? Вспомни эпизод из фильма «Пьянь» с Микки Рурком в главной роли. Когда его спросили: «Зачем ты опять подрался с барменом? Ведь он сильнее тебя?» Рурк ответил: «Да потому, что я смелый мужчина».
***
Узнав о том, что Владимира Рахманькова избил охранник Михаила Меня, я был не столько испуган, сколько удивлен. Неужели Мень настолько самонадеян, что держит при себе держиморд и позволяет им незаконные действия? Он же человек с европейским менталитетом. По крайней мере, так его нам представляли.
А потом я понял. Европейский менталитет совершенно не мешает проявлению дичайших азиатских дикостей. Почитайте сказки братьев Гримм: там в каждой кого-нибудь жесточайшим образом убивают или собираются сожрать, предварительно откармливая. Именно в Европе появилась Святейшая Инквизиция со всеми прелестями «Молота ведьм» и испанского сапога. Наконец, именно в Европе зародился фашизм. А в самом сердце Европы, в Германии, с ее богатейшими культурными традициями, воцарился национал-социализм с бесноватым фюрером во главе.
***
В романе Фадеева «Молодая гвардия» меня больше всего коробит эпизод с поселением фашистского офицера в семье Олега Кошевого. Это был блестящий, европейски образованный немец, помешанный на чистоте. Он каждый день тщательно брился, с ног до головы прыскался одеколоном и сдувал пылинки с вермахтского мундира. Но поскольку русских за людей не считал (Untermensch), то не стеснялся при маме и бабушке Кошевого шумно выпускать газы.
***
Нет хуже горожанина, чем обустроившаяся в столице деревенщина. Мы, иановские, по сравнению с московскими, конечно, деревенщина. Что там говорить, некультурныя мы. Поэтому, когда к нам понаехали москвичи, мы от них никак не ожидали грубости. Это ж мы, деревенские, привыкли стенка на стенку ходить, а московские люди-то, чай поди, словесно пикироваться привыкли. А тут – на тебе, в солнечное сплетение.
Объяснить это очень просто. Приехавшая к нам команда – не москвичи, а сергиево-посадцы. А Мень так и вовсе из Семхоза. Деревня конкретная. Но деревня, обжившаяся в столице. А потому на дух не переносящая тех, кто до сих пор на природе обитает. Нас, пейзан мусорных.
«Любовь и голуби», как мне известно, один из любимых фильмов Рахманькова. Я же посмотрел его совсем недавно. И больше всего запомнилось, как Гурченко по кой-то черт приперлась в дом Васькиной жены. Закончилось все дебошем. И уходя, Гурченко передразнила карикатурную жену Васи: «Людк, а Людк! Тьфу, деревня!»
***
Вы спросите, а при чем тут партизанский тезис при всем меневском антитезисе? Вот вам и синтез.
Нас оккупировали. Я сам себе сейчас напоминаю себя же периода одной очень независимой газеты, где изволил работать партизаном. При входе в здания, я оглядываюсь: нет ли хвоста. Я соблюдаю конспирацию и, общаясь с «нужными людьми», предпочитаю не говорить по телефону или в хорошо прослушиваемых помещениях. Я партизан полной Луны. Это не мания и не сумасшествие. Я просто констатирую факт.
В случае оккупации у жителей оккупированной территории есть три варианта жизни. Первый – идти в полицаи. Это обеспечивает кусок сала и бутылку шнапса на легальных основаниях. Сотрудничество с немцами для тех, кто считает, что эта оккупация – надолго. Если вы обладаете достоверной информацией о том, что немцы не только установят здесь свою власть, но и продержатся несколько лет до контрнаступлении Красной армии, то флаг вам в руки. Идите в комендатуру и трудоустраивайтесь. Но знайте – каждый день вам придется трястись за свою шкуру, ибо партизаны не дремлют. Да и немцы не терпят перебежчиков. Вы для них унтерменш. И если на то будет указание гауляйтера, вас пустят в расход.
Второй вариант – оставаться мирным жителем. И, подобно Дуремару, скакать по окрестностям с криками: «А я здесь не причем», и морда кирпичом. Моя хата с краю, я ничо не знаю. Положение тоже незавидное. Таких толпами загоняют в сараи на окраине Хатыни и поджигают. Или угоняют в Германию, в рабство.
Третий вариант – идти в партизаны. Это вариант, конечно, самый опасный. Убить могут когда угодно. Но жить в лесу все же лучше, чем трястись от ужаса в оккупированном селе. Опять же, мы умные люди, живем не ради каких-то дурацких принципов. Живем ради сала и шнапса, ради своих детей и жен. И ради нормального состояния своих мозгов, которые однозначно расплавятся, если мы будем прислуживать оккупантам. Так вот – нет такого села на оккупированной территории, где мы бы не нашли единомышленников. Сало и шнапс обеспечены. Но не в них дело. Мы – смелые мужчины, и будем драться, даже если бармен сильнее нас.
***
Очень бы не хотелось переходить на личности, но полицаев все же придется назвать. Это глубоко уважаемый мною до последних дней Леха Овчинников из «Иваново-Пресс», лижущего задницу Меню. Именно Алексей сорвал обсуждение темы избиения Рахманькова на встрече редакторов «независимых» СМИ с Менем, устроив истерические разборки с редактором другой газеты.
Это так называемый Союз журналистов с Анатолием Франковским во главе. Который не занялся своей прямой обязанностью – защитой избитого журналиста. А наоборот – устроивший судилище по поводу Рахманькова, якобы доведшего до сердечного приступа всех родственников искренне мною поддерживаемого сидельца СИЗО Вахотина.
И, что еще неприятнее, компания «Барс» во главе с Олегом Алалыкиным. Люди совершенно ясно представляют, что Рахманьков в данном случае врать не может, не тот случай. Тем не менее, Олег Алалыкин не только в своих новостях представляет Меня, как созидателя, но и всем с удовольствием рассказывает, что он на встречу с Менем пришел на полчаса раньше остальных. Люди не понимают, что дело не в конкретном Рахманькове, который действительно не прав в своих публикациях по «Кранэксу» и заслуживает от «Барса» оплеухи. А в том, что на его месте можем оказаться все мы. Нас сожрут поодиночке.
***
В общем, маски сорваны. Всем все ясно. И каждый уже сделал свой выбор – в сторону одного из трех перечисленных мною пунктов.