Иваново превратилось в баню. В грязную муниципальную баню, где все социально равны, включая бомжей, которых моют бесплатно и насильно — из сострадания и гуманизма. Хотя бомжи царапаются, как кошки, и в баню лезть не хотят.
Чертова погода. Жара смешалась с ливнями и с особой ивановской пыле-грязью, отличающейся от прочих пыле-грязей специальным свойством закручиваться в смерчики при полном штиле. А уж если ветерок дует…
А главный благоустроитель города Мкртумян сидит в клумбе, срисованной доморощенными флористами с версальских, и роняет слезы на маргаритку примятую вандалом, который в эту маргаритку упал рылом, будучи зельно пьян. Глаз Мкртумяна испускает слезу, которая с трудом пробивает русло в пыльной щеке. Акция «Иваново в цвету» не удается. Чертова погода.
Всем хочется максимально раздеться. Баня же. На полуголые тела немедленно налипает пыле-грязь, и полуголые тела кажутся голыми. Проклятые немцы. У них общие бани. Как можно так издеваться над собой. Что бы стало со мной, если бы я увидел жирную старуху, моющую себе зад? Одно только мое воображение доводит до полуобморока. Вокруг жара и влага. Старуха колыхается в тумане. А в другом конце мыльного отделения из сострадания две девицы окунают мордой в таз царапающегося и визжащего бомжа. На тебе коленом по яйцам. Бомж уже не визжит, а только булькает. И эти люди построили Кельнский собор!
Нет, не может быть. Эти люди не строили Кельнского собора. Эти люди построили акцию «Иваново в цвету», чтоб пьяный вандал мог упасть рылом в маргаритку.
Хорошие люди насовали мне в руки кучу документов и кричат в телефон: Владимир Владимирович, когда же вы начнете предавать гласности и разоблачать. Какое тут разоблачать, если можно только разоблачаться. Но разоблачаться нельзя, еще голая старуха заграбастает.
Я уже ничего не хочу, ни вина, ни женщин, ни даже на море. Я могу писать только это.
Уводь! Вы только посмотрите на Уводь. Это не река, а какая-то медленно ползущая блевотина. И куда подевались утки? Сдохли что ли? Не мудрено. Из-под мостов смердит мочой. Смрад перемешивается с веселенькой рекламой из гигантского уличного телевизора. Разве можно в таких условиях пить хотя бы пиво. Но люди пьют. И их много. Они сидят в полиэтиленовых пакетах-балаганчиках, голые, грязные, окутанные смрадом и рекламой и дуют пиво. Наверное, это немцы. Они готовятся к путчу. Мерзавец мэр вернется из отпускной заграницы, уж он от них получит! Сколько можно терпеть этого помешанного банщика. Банщик! Где горячая вода? Я хочу принять душ! В одиночестве! Принимать прохладный душ и орать песню «Черный ворон» — какое наслаждение. Но в ледяном душе нельзя орать песни. Чертова погода, чертов банщик, чертовы немцы. Впрочем, у меня же есть бойлер, который приобретен в фирме банщикова сына.
Все! Перерыв до понедельника.