Вопрос ни в коей мере не риторический, а вполне конкретный, поскольку все именно к этому и идет. «Курсив» совсем недавно писал о событиях вокруг санатория «Оболсуново», его директоре (главвраче) Николае Филине и ивановских профсоюзах во главе с Мирским (В. Рахманьков, «История санатория»). Ровно через неделю после выхода в свет статьи, а именно, 1 февраля, директор «Оболсуново» был уволен. Инициатором увольнения, безусловно, выступил сам Мирской, возглавляющий синекуру, именуемую профсоюзом, которая считает себя собственником санатория. Статья в «Курсиве» послужила своеобразным катализатором, ускорившим все околокурортные процессы.
Исполняющим обязанности главврача назначена заместитель Филина Светлана Романчук. В последние две недели перед своим увольнением Филин находился на больничном, и обязанности руководителя исполняла все та же Романчук. Именно в этот период со счета санатория было произведено два перечисления: одно на сумму в 150 тысяч рублей и второе – 500 тысяч рублей в банк «Солидарность», являющемуся профсоюзным кошельком (правда, с некоторых пор контрольный пакет акций профсоюзного банка принадлежит некоей норвежской фирме, но это сути дела не меняет). Соответствующее заявление на этот счет уже лежит на столе у прокурора Ивановской области Николая Гамзина.
Председатель областного комитета по управлению государственным имуществом Лев Тихонов в своем официальном ответе на запрос по поводу собственника санатория «Оболсуново» написал, что комитет не обладает никакими сведениями о том, что санаторий принадлежит профсоюзам.
Теперь несколько слов о двух различных подходах к в-не-ту-сторону-ушедшим деньгам – прокурорско-милицейском и налогово-полицейском. Налоговой полиции, по большому счету, до социальной справедливости и реальной борьбы с преступностью нет никакого дела: у них подход чисто бухгалтерский. Главное выявить того, кто поставил свою подпись под платежным поручением (главного бухгалтера, зиц-директора), а еще важнее получить деятельное раскаяние от них и вернуть деньги в бюджет, чем и пользуется всякого рода сволочь, воруя много и безнаказанно, поскольку реальные преступники никого при таком подходе не интересуют. Налоговая полиция у нас не является спецслужбой, борющейся с преступлениями, она является силовым дополнением налоговой инспекции и занимается перераспределением налоговых платежей (от чего, кстати, и все их беды в виде проблем с собственной (внутренней) безопасностью и коррупцией в собственных рядах).
Совсем другой подход демонстрируют менты и прокуроры. Их эта вся бумажная канитель (кто, где, какую подпись поставил) интересует, конечно, но не очень сильно. После всех твоих деятельных раскаяний и убедительных объяснений про то, как все случилось, они, терпеливо тебя выслушав, устало спросят: «Это-то все понятно, а что же было на самом деле?». То есть, кто тебе, голуба, сказал сделать именно так, чтобы деньги ушли туда-то… Потому что это уже не юрисдикция налоговой полиции с их детскими статьями УК о налоговых правонарушениях, а нормальная добротная уголовщина – воровство, мошенничество и т. д.