Церква не на взгорке

Наваждение. Как какая-то феноменальная катастрофа на СВО, так связана с Ивановом. Недаром кинешемская моя бабушка, царствие ей небесное, говорила, а я-то смеялся:

– Вовка, не селись в этом городе, у него дурной глаз!

– Как это, ба?..

– Речка махонькая и гнилая, заводы большущие, а церква не на взгорке, – какую церковь она имела в виду, я почему-то не спросил, теперь уж поздно спрашивать. Наверное, Красную. Бабушка в Иванове бывала всего раза два-три, а Красная недалеко от ж/д-вокзала…

Сначала был русский самолёт Ил-22, сбитый русскими мятежниками, самый трагический эпизод быстротечного путча ЧВК «Вагнер». Самолёт был с ивановского военного аэродрома «Северный». Потом был сбит (скорее украинцами не случайно, чем русскими случайно) летающий радар А-50. И это стало самой большой потерей нашей военной авиации в российско-украинском конфликте. Опять самолёт с «Северного».

И вот теперь гибель большого ракетного катера «Ивановец» у западного побережья Крыма. Похоже, «Ивановец» стал первым военным кораблём в мировой истории вооружённых конфликтов, которого потопили беспилотными надводными дронами.

Дело не только в названии. В далёком 1998 году был заключён договор о сотрудничестве между администрацией Ивановской области и 41-й Севастопольской бригадой ракетных кораблей и катеров. Тогда ещё почти новый катер Р-334 и стал «Ивановцем». С тех пор срочную на нём служили ивановские парни. Некоторые становились мичманами. Некоторые получили медали за операцию по воссоединению Крыма с Россией. Теперь всё, закончилось сотрудничество.

Что с последним экипажем? Были ли в нём ивановцы? Служили ли на «Ивановце» срочники? Есть только версии. Самая хорошая из которых – 32 человека успели эвакуироваться, один тяжело ранен. Все ли это люди, находившиеся на корабле, у которого штатная численность экипажа 39-40 человек?

Молчит Министерство обороны. Как молчало об Ил-22, как молчало об А-50. Т.е., предсказуемо молчит. Предсказуемость – опасное качество для Министерства обороны страны, ведущей боевые действия. Или, всё-таки, дело в дурном глазе?