Что-то невероятное происходит во взаимоотношениях русской православной церкви и российского государства. Во всяком случае, на территории отдельно взятой исправительной колонии №7, расположенной в Иванове и олицетворяющей российское государство ничуть не хуже любой другой ИК страны.
Сюда вчера съехались, не побоимся этого слова, на шабаш: уполномоченный по правам человека в Ивановской области Светлана Шмелёва, уполномоченный по правам ребёнка в Ивановской области Татьяна Океанская (государство), председатель общественно-наблюдательной комиссии при УФСИН Галина Штепа (общество), помощник начальника УФСИН по соблюдению прав верующих, протоиерей Александр Соловьёв и председатель отдела по взаимоотношениям церкви с обществом Кинешемской епархии, протоиерей Андрей Ефанов (церковь).
Повод к съезду сногсшибателен. «Мероприятие проводилось как один из этапов всероссийской акции «Воскресение души», посвящённой 120-летию книги Л.Н. Толстого «Воскресение». Акция носит просветительский характер. Её цель — продемонстрировать открытость ведомства, взаимодействие с представителями гражданского общества, правозащитным сообществом, представителями средств массовой информации», как пишет пресс-служба УФСИН.
Интересно, кто-нибудь из акционеров помнит, что именно за роман «Воскресение» граф Лев Толстой был отлучён от православной церкви? Ну, не отлучён в полном понимании этой процедуры. Если быть точным, в 1901 году Святейший синод официально известил, что Толстой «более не является членом православной церкви, так как его публично высказываемые убеждения несовместимы с таким членством». Тем не менее, тогда всё российское общество восприняло это как отлучение Толстого за сочно нарисованное в романе церковное ханжество по отношению как раз к осуждённым. Все высшие иерархи церкви поддержали «официальное извещение об отпадении Толстого от церкви», а на фресках храмов стали изображать графа, варящегося в адовом котле. Их и сейчас можно легко найти.
Но вот, поди ж ты! Роману исполнилось всего-то 120-лет, и современные попы уже празднуют юбилей, по-прежнему ханжествуя в местах юдоли и скорби в компании с государевыми людьми.