Один издатель из одного среднерусского городка средних же размеров оскорбил в своей публикации даму-депутата того же городка.
«О! Многими уважаемая гонзо-журналистика, так любящая использовать, например, слово «гондон», — сказали бы многие. И ошиблись бы. И не потому, что с точки зрения бранной метафористики русского языка атакуемым дамам лучше подбирать для сравнения предметы женского рода (в отличие, кстати, от любовной метафористики, вполне себе позволяющей как «рыбку», так и «цветочек»). Тут читатели издателя из городка наблюдали другое направление в технике и мотивах составления непечатных слов в предложения.
Гонзо, хоть оно и гонзо, но обязательно предполагает в публикации и повод для оскорбления, а не только оскорбление само по себе. Иначе получается лажа, антитезис без тезиса, конец великого искусства площадной брани. Так, пьяное хамство из заплёванной семечками и окурками автобусной остановки.
Но тезис-то у издателя был, хоть и скрытый от читателя. А это неправильно — лишать придирчивого читателя гармонии синтеза, истинной красоты площадной брани. Сейчас поправим.
Жители среднерусского городка знают о дружбе на почве денег между издателем и мэром городка. Из этого не только не делается секрета, напротив, — проводятся публичные дискуссии. И тот же г-н мэр простодушно помянут в разбираемом тексте как человек, имеющий основания недолюбливать г-жу депутатшу.
И уже совершенно неважно, прямо ли попросил мэр издателя оскорбить депутатшу или же издатель только уловил некий особый блеск в очёчках мэра. Важно, что всё становится на свои места — теперь есть и тезис, и антитезис, и синтез. Придумай издатель хоть какой-нибудь, хоть очевидно лживый, но повод к оскорблению, и мэр остался бы за кулисами догадок и подозрений. Но издатель что-то не потрудился над формой.