Ближе к окраине Вичуги, по колено в сугробе, за какими-то мрачными гаражами стоит на цепи пожилой верблюд-бактриан Вася и думает:
— Неужели это свобода? Я же теперь могу плюнуть в каждого из них!
У Васи накопилось много слюны на людей за годы службы в цирке-шапито ставропольского происхождения под названием «Шёлковый путь», где гвоздь программы — несчастные верблюды. Несмотря на название, в котором всегда угадывается запах пустыни, воли, опасности и путешествия в дальнюю даль, в шапито верблюды корчатся в нелепом танце под осипшие от грохота музыки динамики и бегут по замкнутому кругу маленькой арены, едва на ней помещаясь и оттого упираясь друг другу мордой в зад. Два раза в день. За это их ведут в тесные клетки на колёсах и скудно кормят, потому что даже дрессировщики со школы помнят, что верблюд очень долго может кормиться одними только своими горбами. Оттого верблюд для шапито выгоден.
Васе уже давным-давно хочется плюнуть в осклабленные в садистском смехе детские и взрослые физиономии зрителей, но хитрые дрессировщики знают о его желании и не позволяют на арене разевать пасть.
И вдруг, после своего выступления в Вичуге шапито свернуло замызганный драный шатёр и уехало, а Васю оставило по колено в сугробе на два месяца «на передержку». По отношению к цирковому верблюду этот термин означает совсем не то, что под ним понимается, когда жена буржуя, отправляясь своим шёлковым путём на недельку на отдых в Ниццу, оставляет своего любимого шпица в добрых профессиональных руках за смешные 500 руб./сут. «Передержка» для циркового верблюда наступает, когда шапито понимает, что верблюд состарился, ни на что больше не годен, и его проще оставить на цепи на окраине Вичуги умирать своей верблюжьей смертью на снегу, слегка присыпанном соломой под редким присмотром сурового человека, нанятого за 50 руб./сут.
Вася облегчённо и глубоко вдохнул воздух свободы и оплевал первых же эксгибиционистов-селфистов, к нему приблизившихся.
Когда пришла полиция, чтобы выяснить, что происходит, он попал и в полицию. Слюной, а не за решётку, к которой привык. Мэр Вичуги, уже наслышанный о меткости престарелого горбатого циркача, близко подходить не стал, но обозначил присутствием на безопасном расстоянии свою деятельную заинтересованность в решении вопроса.
Зоозащитникам не следует беспокоиться. Шерсть бактриана такова, что ему нипочём даже бураны казахстанских степей, не то, что хилая зима Центральной России. Двух горбов ему как раз хватит на два месяца независимого ни от кого пропитания, а за это время он успеет попасть ещё во многих людей. И пусть умрёт на свободе, видя в последнем сне настоящий Шёлковый путь.