Шуйские власти с глубоким облегчением перекрестились на замечательную городскую колокольню и подумали про себя: всё-таки иногда бывает хорошо, когда денег не хватает. Это они — про проект памятника Константину Бальмонту, поэту-символисту Серебряного века и уроженцу-земляку сельца Гумнищи («сельцо» — это не уменьшительно-ласкательное и не уничижительно-презрительное, а официально-топографическое слово времён рождения поэта, так назывались в империи населённые пункты без церкви, но хотя бы с часовней и одним землевладельцем, кем и были Бальмонты).
Изначально же для Шуи хотели купить памятник за 4,5 млн руб. у Салавата Щербакова и поставить недалеко от колокольни, но не потянули. А Салават вместе со всей своей мастерской тут же возьми да и выстави себя на всю страну памятником не человеку и автомату Калашникову, а халтуре. Это же надо было умудриться и поднапрячься так, чтобы перепутать штурмовые винтовки — вместо чертежа АК на пилон водрузить чертёж Шмайсера. Не просто другой автомат, а автомат принципиального и поверженного врага. Не менее культовое оружие, только с другим идеологическим знаком. Разумеется, сразу же вспомнились давнишние рассуждения как конспирологов, так и въедливых инженеров о том, что Михаил Тимофеевич сам ничего не изобретал, а просто свистнул идею у Хуго Луисовича. А над Щербаковым повис ярлык не халтурщика, а провокатора и врага российского народа.
Но это вряд ли. Был когда-то Щербаков хорошим скульптором, но вот Лужков ушёл из московских градоначальников, а пришёл Собянин. А вместо Церетели придворным ваятелем стал Щербаков. Как тут не превратиться в халтурщика, при дворе-то. Непременно превратишься, даже если и не захочешь. Заказ-то прёт вместе с деньжищами и специфическими культурно-художественными вкусами заказчика.
И понеслось: Столыпин, Гермоген, Александр I, Владимир Красно Солнышко. Москвичи свои капризные носы воротят, но кто ж их будет слушать… Властям в столице — чем здоровее монумент, тем красимше!
Шуе, конечно, великанов отечественной истории не сдюжить, да и не по росту. А вот небольшой кусочек от ихнего двора нашему двору в виде поэзии очень хотелось. Но бедность, как выяснилось, действительно — не порок. Обошлось на шуйской земле без щербаковского памятника, зато и без скандала. А то бы присобачили к Бальмонту по ошибке стихи Хорста Весселя (чур нас!). А что, Бальмонт переводами с немецкого очень увлекался.
Хотя, с другой стороны, может, теперь Щербаков скинет с Бальмонта миллиончика четыре? В связи с творческим кризисом.