Маленький Вовка в общественную мужскую баню в первый раз попал в 5-летнем возрасте. Дело в том, что Вовка был безотцовщиной, и потому в баню его водила мать. Но когда Вовке исполнилось пять, строгая банная кассирша сказала вовкиной матери: «Женщина, он уже большой, не водите его больше в женское отделение». И Вовку в баню стал водить дядя Володя Майоров, сосед по коммуналке, в которой, разумеется, не было не то что ванны с душем, а вообще ничего не было.
Тогда в центре Кинешмы было две общественные бани. Одна — на берегу Кинешемки, в которую и до сих пор, амплитудно размахивая достоинством, ныряют распаренные кинешемские мужики, перебегая через проезжую часть и пренебрегая мнением фраппированных дам. И вторая, где какой-то гад нынче устроил похоронное бюро.
В похоронное бюро, которое было баней, дядя Володя Вовку и водил.
И Вовка в первый раз увидел это… Культи… Вовка вам не врёт. 70-е годы. Больше половины мужиков (больше половины — это не художественное преувеличение) — с культями. Ветераны Великой Отечественной. Настоящие ветераны, их уж теперь нет.
Без руки, без ноги, — это сейчас как с руками и ногами. Ничего удивительного. Но был один безногий. Выше колен. Его, кажется, сыновья в баню приносили. Или зятья. Возьмут под мышки и посадят рядом с тазиком: «Мойся, папа». А потом в парилку — так же под руки… На самый верхний полок.
А Вовка напротив мужика сидел в мыльной, на каменной скамейке. Кабы был Вовка поумнее, так он взгляд бы отвёл, а Вовка уставился на культи, и взгляд не может отвести. Невозможно отвести взгляд. А мужик смеётся: «Что, на титьки похоже? Хочешь пощупать? На, не бойся».
Вовка был мальчиком воспитанным. Знал, что раз взрослые велят, так надо так и сделать. И Вовка погладил культи. Они были холодными, как лёд. После того, как зятья его с верхнего полка принесли. Вовка с тех пор уж сколько женских тёплых и мягких грудей потрогал, а в правой ладони до сих пор тот твёрдый холод…