«Дело Морозова» перестало быть одним из шаблонных дел парадно-выставочной борьбы коррупционного государства с коррупцией, а стало делом самобытным, когда Сергей Морозов сказал следователю:
— Да я сразу понял, что эта Морковкина* — ваша провокаторша.
На что следователь задал вполне резонный вопрос:
— Так что ж Вы её сразу же и не послали?
— А я Вам объясню…
И Морозов под протокол объяснил, что ему стало очень любопытно разузнать истинные мотивы провокации. И ценой заведения уголовного дела и годичной отсидки в СИЗО Морозов пришёл к следующим выводам.
Когда Вячеслав Сверчков и Сергей Морозов были ещё не обвиняемыми в коррупции, а спикером и заместителем спикера Ивгордумы, случилось им перейти дорогу сенатору Владимиру Бочкову, который хотел получить в городе мимо конкурса пару сочных земельных участков. Да не получил. И затаил обиду. А обида Владимира Бочкова — это, пожалуй, одна из самых опасных обид на ивановском пространстве. Если не самая опасная. Поскольку Бочков — добрый друг Евгения Школова. А Школов — один из самых влиятельных людей в государстве, доверенное лицо президента, с которым вместе служил в ГДР, лично президентом уполномоченный «принимать решения об осуществлении проверок, предусмотренных нормативными правовыми актами РФ о противодействии коррупции». Т.е., как раз тот самый человек, который олицетворяет и курирует борьбу коррупционного государства с коррупцией.
Так что зря Бочкову какие-то позорные кусочки ивановской земли не дали. Школову ведь и звонить никуда не надо, чтобы ивановские правоохранители Бочкову откозыряли. Чем-чем, а информацией о том, кто с кем дружит, правоохранители владеют.
Зато теперь «дело Морозова» — не шаблонное, а, с позволения сказать, системообразующее. Корневое.
Впрочем, выводам Морозова есть только одно косвенное вещественное доказательство. При обыске морозовского кабинета были изъяты все бывшие там документы (как бумажные, так и электронные) подчистую. Потом все документы, касающиеся земельных вопросов, приобщили к материалам уголовного дела. Все, кроме бочковского земельного вопроса. Эти документы канули…
Сверчков хотел было в суде эти морозовские выводы подтвердить, да захворал Морозов.
Пока он поправляется, неплохо кратко изложить историю дружбы Бочкова и Школова.
Всё началось (как и многое в городе) с первого всенародно избранного мэра Иванова Валерия Троеглазова, который первое, что сделал на новом посту, так это прогнал Владимира Бочкова из начфинов. Начфином Бочков был не простым, а серым. Городским кардиналом. Кардинальство его было не напрасным, так что пойти ему с поста было куда — в директоры (чуть позже — во владельцы) доходного тогда хлебозавода №3. Но обида на Троеглазова, конечно, осталась.
А Школов в то же самое время был поставлен ФСБ за Троеглазовым, как за человеком бурным и непредсказуемым, присматривать — на неприметный и не очень хорошо оплачиваемый пост руководителя отдела мэрии по внешним связям. Вот на почве присмотра Бочков со Школовым и сошлись. Как потом Бочков был приятно удивлён, когда вдруг выяснилось, что Путин и Школов — бывшие сослуживцы!
*Предпринимательница Светлана Морковкина, одна из основных свидетелей обвинения по «делу Морозова», утверждает, что Морозов требовал с неё 12 млн руб. за выделение земельного участка под строительство.