Владыка Иларион, епископ Кинешемский и Палехский, богат телом, бородой, гласом и помыслами. Как будто только что выпил третью чашку чаю, отёр пот со лба рукавом саккоса, раскатисто рыгнул и сошёл с классической картины великого русского художника Василия Перова «Чаепитие в Мытищах, близ Москвы» (Государственная Третьяковская галерея, 1862 год, холст, масло, 43,5х47,3).
Надобно сказать, что православная церковь недолюбливала и до сих пор, с позапрошлого-то века, недолюбливает Василия Григорьевича за то, что он, незаконнорожденный сын тобольского губернского прокурора, взявший себе творческий псевдоним от прозвища, данного ему заштатным дьячком, учившим его грамоте и выделявшим мальчика за ловкость владения пером, вдруг взял и написал эту картину. Которая до сих пор, с позапрошлого-то века, почему-то очень популярна в русском народе. Неужели же он, этот небольшой жанровый холст, изображающий какую-то совершенно нединамичную сценку из провинциальной жизни, действительно показывает суть её, православной церкви, полагающей себя государствообразующим институтом самой великой державы в мире?
Но то — мнение церкви в целом. А вот владыка Иларион, зная своё поразительное сходство с центральным персонажем «Чаепития», в глубине души не то чтобы гордится им — гордыня есть смертный грех — но тихо радуется этому сходству. Владыка в той самой глубине своей души полагает, что церковь — никакой не государствообразующий институт и даже не обитель веры христианской, а уютный и покойный дом, который вкусно кормит и сладко поит. И не надо ничего такого заумного придумывать про институты и обители. Про это, собственно говоря, Перов и написал свою картину. А раз она популярна в русском народе вот уже полторы сотни лет, то значит, так оно и есть. И будет, сколько бы всякие экзальтированные и не вполне адекватные, хоть и хорошенькие ведьмы не плясали где ни попадя.
Кстати, кроме уюта, покоя и сытости владыка Иларион любит женщин. Не в дурном плотском смысле, ведь Иларион — монах, а именно в смысле уюта, покоя и сытости. Ибо если взять любую, даже самую экзальтированную (но хорошенькую) ведьму, и хорошенько и вдумчиво её отодрать, то непременно получится покой, уют и сытость в любом доме. В том числе, и в церкви. Обязательно получится. И об этом в картине Перова тоже написано.
Особенно владыка выделяет среди женщин Светлану Вяльцеву и Ирину Виноградову. Обе — чудо как хороши. Главным образом — постами. Одна глава администрации Кинешмы, другая — председатель Городской думы. Что, в сочетании с отеческой любовью владыки к этим двум его прихожанкам, создаёт необыкновенный уют во вверенной ему Господом и патриархом Кинешемской епархии. Тут епархии валится с небес и муниципальная недвижимость, и приношения состоятельных горожан, и ремонт храмов Божиих и иных подсобных помещений, и прочая, прочая, прочая…
Но однажды, совсем недавно, случилась одна небольшая запятая в уюте. Зовут две любимые прихожанки владыку на чаепитие в отдельный кабинетик славного ресторана «Русская изба», исполненный в виде русской же печи. И только, знаете ли, Иларион, осеня себя крестом перед входом в злачное заведение и, отодвигая благословляющим жестом полового, величественно внёс своё богатое тело в эту печь, не успел даже присесть к столу, на котором было всё, что Бог послал, как обе прихожанки в один голос как возопят, даже не испрося благословения:
— Владыка, это чё же такое делается-то?.. Извести нас хотят демоны! Из власти извести.
Иларион, будучи по натуре человеком рассудительным и неторопливым, осенил бурных женщин тем же несколько отодвигающим от него мирян жестом, каким прежде отодвигал от себя юлящего полового, сел к столу, неспешно налил себе в рюмку коньячку, ибо день был не постный, неспешно выпил, скромно рыгнул, натурально как после чаепития в Мытищах, и только после этого спросил:
— Что за демоны?
— Из Иваново-Вознесенска едет к нам Кабанов, Светку хочет из мэрш выкинуть, — сбивчиво начала Виноградова.
— Кто таков сей Кабанов?
— Как же! Новый заместитель губернатора. По внутренней политике.
— А губернатор что?
— Так он и послал, наверное.
— Гм. Губернатор, однако, это власть от Бога!
— Э, владыка, может и от Бога губернатор, а Кабанов нам везёт нового мэра. Вместо Светки.
— Кого же?
— Алексей Крупин, глава администрации Палехского района!
— Гм, что ж, тоже моя епархия…
— Владыка, а он в церкву не ходит! И папа у него — прокурор!
— Что, как у Перова? — почему-то сразу же вспомнил Иларион картину с собой на переднем плане. И отношение к Перову всей православной церкви в целом. И насмешки русского народа над поповским уютом и покоем. И тут же подумалось ему, что сын прокурора всё-таки хуже, чем уютные любимые женщины…
— Какого Перова, — не поняла Виноградова.
— Не важно! Прокляну! — и в раздражении епископ полез из печи, даже не выпив шестой рюмки.
И на следующий же день владыка проклял прибывшего в Кинешму Кабанова. И обещал проклясть Крупина. И даже губернатора. Если те не оставят его в уюте, покое и с женщинами.