У Ивановской областной думы пятого созыва вышел срок, отсидела она своё. На заседаниях, разумеется. История срока этого созыва имеет две значимые вехи. Т.е, их, может, и значительно больше, но я о других ничего не знаю. Возможно, из-за лени и отсутствия надлежащего журналистского любопытства к предмету.
Но две вехи высятся и лезут в глаза. Первая веха — начало срока. Вторая веха — его конец. Эти вехи знаменуют, определяют и разоблачают суть современного российского законотворчества, выливающегося в законоприменение, сами знаете, какое — пенитенциарное как в метафорическом, так и в прикладном смыслах.
Пять лет назад села Дума заседать не столько по закону, сколько по понятиям о законе. Впрочем, никто из депутатов во весь свой срок ни разу не сказал своим сокамер…, тьфу, собатурникам, что он-де, посажен не по закону. Нет. Все собатурники, всех фракций и статей понимают, что все сидят зря, но вслух об этом говорить неприлично.
Срок начали мотать после массовых беспорядков в Думе предыдущего, четвёртого созыва. Что, собственно, и стало первой вехой.
Беспорядки, были организованны извне другой веткой власти, которая в те времена считала свою зону влияния ущемлённой и даже аннексированной соседней зоной влияния этой ветки. В общем, зоны сошлись. В рукопашной. Другая ветка власти внедрила в эту ветку власти агентов влияния, влияние которых оказалось решающим. Большинство тогдашних собатурников написало заявление об условно-досрочном сложении с себя полномочий, с тем, чтобы тут же стать кандидатами на новый срок. Думе четвёртого созыва пришлось самораспуститься в связи с недостаточным наполнением зала пленарных заседаний.
Дума пятого созыва автоматически стала зоной влияния другой ветки власти.
Таким образом, реальное законотворчество окончательно переместилось туда же, где происходит и законоприменение. Зона стала единой. Россией.
Конец срока Думы пятого созыва не менее знаменателен и занимателен.
Когда все действующие собатурники отмотали своё последнее пленарное заседание и отправились, кто на покой, а большинство — готовиться к очередной ходке в единую власть, в опустевшем месте заключения законотворчества появился депутат-призрак, собатурник, лишённый вообще какого бы то ни было смысла своего существования, если не считать ношения значка на лацкане, удостоверения в кармане и привилегий — в согретой ими душе.
Дело в том, что некоторые собатурники не доживают до конца своего срока. Полномочий. Потому что полномочия вредны для морального здоровья. Не все выдерживают нагрузок. Когда кто-нибудь из собатурников умрёт, на его место сажают нового. Но не сразу, а в соответствии с определённой процедурой посадки. Скорее даже не процедурой, а ритуалом, руководит которым одно из главных ритуальных учреждений государства — избирком. В данном случае — облизбирком.
В этот раз облизбирком в ритуальном действе превзошёл сам себя и посадил в собатурники-депутаты бедолагу, когда остальные уже все вышли. А один собатурник, без остального собатурного корпуса, он не один. Он — ноль. Но он согласился на роль.
Между вехами мелькнуло пять лет законотворчества, плавно переходящего в законоприменение. Мелькнуло незаметно для тех, кто — по другую сторону улицы Батурина. Умело и элегантно рулил невидимым стороннему глазу процессом спикер, человек столь талантливый, что не дал собатурникам ни разу за все пять лет не то что морду друг другу набить, но даже — пикнуть.
Журнал «1000 экз.».