Всякий ежегодный раз отчитываясь перед депутатами, начальник ивановского УМВД не преминёт ввернуть в свою речь и такой вот примерно пункт: «Особое внимание обращено на наличие фактов проявления экстремизма и терроризма, массовых беспорядков, группового хулиганства». Депутаты никогда слова начальника не проверяют. Они обычно подрёмывают во время доклада. Хотя, тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо и благодарение Господу, проявлений терроризма в Иванове не случалось с 1905 года, если, конечно, не считать телефонных хулиганов.
Начальник УФСБ перед депутатами не отчитывается. Кто такие депутаты, чтобы перед ними чекисты отчитывались?! Но, конечно, своему московскому начальству нечто подобное шлёт. И я почти не сомневаюсь, что есть и пунктики, похожие на приведённый. А как же? Северный Кавказ — наша кровоточащая рана. Да и Москва с Питером любят побуянить. Так что — бдительность, бдительность и ещё раз бдительность в любой самой тишайшей точке нашей необъятной Родины. В Савине, например (да, в Савине, есть такой райцентр в Ивановской области). И это правильно. Бережёного Бог бережёт.
А уж если вдруг начальник, хоть полицейский, хоть чекистский, а хоть и оба дружно предотвратят «наличие факта терроризма», так это будет большущий бонус им на погоны, в учётную карточку, в карьеру и в карман. Вот только жаль, что в Иванове с 1905 года…
Хотя, если вдуматься, то ведь в отсутствие «наличия факта» его же можно и придумать.
В Савине. Чем Савино хуже любого другого населённого пункта? Ничем. Оно даже лучше. Потому что в Савине есть небольшая, но дружная дагестанская диаспора. А почему это она такая дружная? И бизнес лесопильный дружно ведёт. А зачем? Для кого? Для себя? А может не только для себя, а для снабжения чего-нибудь этакого, северокавказского? Вопросы!
А если у начальников появляются вопросы, то на них нужно непременно найти ответы. И очень желательно, чтобы эти ответы способствовали появлению большущих бонусов на погоны и в карманы. На этот случай у всякого приличного начальника есть сообразительные подчинённые.
Ещё в 2010 году в Савине началась спецоперация. Даже, пожалуй, вот так — СПЕЦОПЕРАЦИЯ! С прослушиванием телефонных разговоров дагестанцев. Со скрытой видеозаписью их перемещений по Савину и близлежащим лесам. С допросами многих савинцев, знакомых, малознакомых и не знакомых с дагестанцами. А какие вопросы задавались!
— А не встречали ли вы на улицах Савина машин с дагестанскими номерами?
— А не приходилось ли вам слышать о людях с огнестрельными ранениями, проживавших у савинских дагестанцев?
— А не видели ли вы, что дагестанцы что-то возят в лес, кроме пил и топоров?
Но никто ничего такого не видел. И усталый офицер в наушниках так ничего такого и не услышал в телефонных разговорах. А усталый офицер со скрытой камерой так ничего такого и не снял.
Между тем, пришла пора отчитываться о человеко-часах офицера в наушниках и офицера со скрытой камерой, об обоснованности допросов, прослушки и слежки, о потраченных гигабайтах казённой компьютерной памяти и, самое главное, о результатах. О «наличии факта». А «наличие факта» терроризма не случилось, хоть ты тресни. И тут уже не о бонусах приходится думать, а совсем наоборот — о минусах. Для погон и карманов.
Так возникает дело о савинских чёрных лесорубах. Да. Теперь прослушка и слежка объясняются борьбой с незаконными порубками леса. Это единственный в России факт — длительнейшей прослушки и слежки ради заботы о лесе. Хотя обычно государство бережёт русский лес только при помощи жердочек вдоль автотрасс, криво сколоченных во фразу «Берегите лес».
Чтобы спецоперация оправдалась, чтобы не оконфузиться и с этой версией её необходимости, дагестанцы получают от следствия по полной.
Пятерых закрывают в СИЗО на год (один выйдет чуть раньше из-за болезни ребёнка. У всех, кстати, семьи с неработающими жёнами и по два-три-четыре ребёнка). Хотя для лесных дел обычна подписка о невыезде. Следствие всё продлевается и продлевается ради экспертиз тех самых аудиозаписей перехватов телефонных разговоров, а экспертиза по главной теме обвинения — воровству леса, сводится к сличению одного пня с одним комлем. По истечении года, когда надо или выпускать людей, или отправлять дело в суд, их всё равно мурыжат ещё четыре месяца, видимо, дописывая неуклюжее обвинение. Как минимум одного бьют на допросах пластиковой полторашкой с водой, требуя чистосердечного. На свидетелей давят, и всё равно все свидетельства выходят косвенными. Вешают 47 эпизодов незаконных порубок, хотя до момента заведения уголовного дела от лесничества не поступало ни одного заявления в полицию о воровстве савинского леса. До суда с трудом доживают 27 эпизодов. Из дела то исчезают тома, то возникают вновь. Обвиняемым не дают с ними знакомиться в полном объёме. Конституционные требования переводчика с лезгинского следствие отклоняет вообще без всяких объяснений, хотя один из обвиняемых закончил только 8 классов национальной школы.
Недавно начавшийся суд начал с того же: а не будет вам никаких переводчиков, и нечего тут Конституцией тыкать. Это симптоматично…