130 лет назад в Алексеевском равелине (имперской политической тюрьме) Петропавловской крепости Санкт-Петербурга, после 10 лет, проведённых в одиночной камере, от цинги и водянки скончался Сергей Нечаев, один из главных негодяев в истории человечества и, несомненно, самая крупная личность, подаренная этой истории Ивановом («Фигура его пред двумя рослыми и здоровыми жандармами кажется совсем тщедушною… Наружность его не представляет ничего замечательного», — из репортажа «Московских ведомостей» с процесса, 1873г.).
История человечества, если на неё взирать спустя век после события, всегда представляется несколько ироничной: село Иваново подарило Нечаева, который застрелил и опустил в полынью пруда Ивана Ивановича Иванова. С единственной целью — на практике опробовать некоторые идеи «революционерного дела», изложенные Сергеем Геннадьевичем всего за пару месяцев до стрельбы в московском парке. Изложенные и отпечатанные в Женеве и названные «Катехизис революционера». И эта штука будет реально посильнее «Коммунистического манифеста». Как минимум потому, что именно «Катехизис», а не «Манифест» (как утверждалось и утверждается) применяли на практике в России в течение почти полувека последовательно Троцкий, Ленин и Сталин. Персонажи были творческие, и развили 26 небольших абзацев теоретического произведения в грандиозную антиутопию наяву. Но нет ничего из того, что они творили с Россией, что бы не вытекало из тех 26 абзацев-параграфов.
Фёдор Михайлович, впечатлённый формулой «если Бога нет, то всё позволено», тоже непреложно вытекающей из «Катехизиса», не удержался от сарказма — Петруша Верховенский, декларирующий нечаевские доктрины и требующий их соблюдения от товарищей по революционерной борьбе, сам-то был не дурак приволокнуться за сладким полом, хлопнуть дорогого винишка и перекинуться в картишки. Причём, за счёт не только «поганого общества» (что правильно и похвально, поскольку «с целью беспощадного разрушения революционер может, и даже часто должен, жить в обществе, притворяясь совсем не тем, что он есть»), подлежащего уничтожению, но и за счёт товарищей.
Эта трактовка — памфлет. Сам Нечаев, бесконечно фанатичный тип, был столь же беспощаден к себе, сколь и к «поганому обществу», и к товарищам по борьбе. Как и написал в первом параграфе своего «Катехизиса»: «Революционер — человек обречённый. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени».
Все без исключения наблюдатели нечаевского процесса, большинство из которых с омерзением и ужасом относилось к Нечаеву (и это притом, что тогда просвещённая публика в целом симпатизировала революционерам, в том числе, «Народной воле»), отмечали абсолютное спокойствие, с которым он выслушал приговор — 20 лет рудников — и провозгласил лозунг «Да здравствует Земский собор!». Что, кстати, тоже было политической провокацией — Нечаев никогда не был сторонником демократии, напротив, — яростным апологетом казарменного коммунизма с полным обобществлением и рабским трудом под началом «тайного комитета», обладающего абсолютной властью. Что, собственно, и было воплощено Сталиным.
В одиночке Нечаев не утратил ясности ума и железной воли. Общеизвестно, что он почти сбежал из Петропавловки, умудрившись очаровать охрану и связаться с Желябовым. Меньше известно (прежде всего, потому, что этот эпизод не укладывался в официальную версию истории времён СССР и КПСС), что побег сорвался не столько из-за стукача, сколько из-за того, что Нечаев предпочёл рулить из каземата народовольцами и их успешным покушением на Александра Освободителя.
Получилось, что Нечаев отомстил императору, который заменил ему 20 лет рудников на одиночку «навечно», дважды подчеркнув это слово в своём указе. Между прочим, по договору со Швейцарией, выдавшей Нечаева, Россия обязалась сослать преступника именно в каторгу — как уголовника. И приговор суда был таким. Но император договор нарушил.
***
В Иванове была улица Нечаева. Но в эпоху застоя коммунисты переименовали её в улицу имени малозначительного госдеятеля Варенцовой. Это случилось после развенчания культа личности, когда, благодарение Господу, канули времена негодяев абсолютных, негодяев «без страха и упрёка» и наступили времена негодяев мелких, любителей приволокнуться за сладким полом и хлопнуть рюмашку, в том числе, и за счёт товарищей. Как и было завещано Фёдором Михайловичем.
Но, согласитесь, что история иронична.