Прекрасная идея — переименовать в Иванове улицу Маркса в улицу Тарковского. К кинофестивалю им. Тарковского. Идея, конечно, устроителей фестиваля. Не менее прекрасна и идея — устроить акции протеста против переименования. Во время кинофестиваля. Идея, конечно, марксистов.
Обе идеи надобно непременно воплотить в жизнь. Потому что идея переименования без идеи акций — просто мероприятие. В череде других фестивальных мероприятий. Тарковский был бы недоволен. А вот переименование, сдобренное акциями, — это уже действительно международный уровень. Берлинале, Венеция, Канны и, не побоюсь этого слова, Сан-Себастьян.
Конечно! В Каннах свет в зале вырубали. Было темно и страшно, несмотря на присутствие звёзд. При этом некоторые звёзды описались, а другие совсем наоборот — проявили присутствие духа и даже солидарность. С протестующими. А протестовали-то… — против приватизации французской энергетики. Против Чубайса, если выражаться на языке российских марксистов. Чувствуете мейнстрим, мессэдж и тренд?
Энергетику, разумеется, тамошние чубайсы всё равно прибрали. Но остались довольны все, а не только чубайсы. Даже те, кто описались, потом говорили, что было круто. Звёзды — они потому и звёзды, что великие актёры.
В Венеции угнетённые профсоюзы (лицом и духом очень похожие на классический образ — ивановского Мирского) Киру Найтли затуркали. Хотя она была совершенно не причём. В Берлине Тома Круза пытались насильственно кормить какой-то перловкой с пластиковой тарелочки. Утверждая, что он, Том, не может так жирно жить, когда в мире ещё существует бедность. Подразумевались, конечно же, немецкие бомжи, которые против наших — шикуют (Африку так и оставим в этих скобках). Ну, это вопрос к тому, кого с кем сравнивать, а не к Тому с Кирой. Которые терпят, потому что знают, что всё относительно. Кроме фестов.
***
В этом году фестиваль им. Тарковского «Зеркало» переезжает из Иванова в Плёс. В связи с чем послышались уже намёки на проклёвывающуюся «русскую Ривьеру». И вот тут, на нарождающейся Ривьере протестующие марксисты пришлись бы очень кстати. Их, главное, не спугнуть. А то они уж очень пугливы, как сурикаты, наши коммунисты. Только орать из-за спин полиции и горазды. А как увидят живого Путина или, того пуще, живую Кароль Буке — так и в обморок. В лучшем случае — ограничатся ступором одиночного пикета с жиденькой надписью с орфографическими ошибками.
Можно, конечно, с анархистами договориться или с «Левым фронтом». Эти не спасуют. Но анархисты — это всё-таки больше Прудон, чем Маркс. Потому — лучше не спугнуть коммунистов. На «Зеркале» должно быть единство формы и содержания. А то Тарковский не одобрит.
***
Виктор Викторович вывез из Парижа главное впечатление, каковым и поделился: на Елисейских Полях стоит урна (одна из многих урн), а на урне сидит клошар, полы плаща вокруг себя и урны свесил и делает вид, что читает ноутбук, а сам — явно тужится.
Каков образ! Нельзя такому пропадать!
***
Эх, боюсь, подведут коммунисты. Дрогнут. И всё же — давайте попробуем. В стилистике Тарковского.
До-о-олгое панорамирование вод Шохонки, мирно впадающих в Волгу. Внутри вод — рыбка и покрышка от «Хаммера». Мостик через речку. Стилизованные под Левитана фонари по углам мостика. Стилизованный под Левитана фонарный свет в лёгком летнем вечере. Бах. Эта его тягучая штука, как её… ща, Яндекс вспомнит… О! Точно! Месса си минор…
Под каждым из фонарей — по постовому и по урне. На одной из урн, не боясь постового, сидит, свесив полы пиджака, секретарь ивановского обкома КПРФ Владимир Клёнов, похожий на французского клошара. Его нельзя никак терять в качестве персонажа, очень ведь похож. В хорошем смысле. Клёнов читает в планшетке обкомовский сайт. Камера долго исследует Клёнова с ног до головы, обратно, потом вокруг. Месса подходит к «Credo», и зритель начинает понимать, что Клёнов не просто так сидит, а с целью. Чего пока не понимает постовой. Или хорошо делает вид, что не понимает. Тарковский умел использовать музыкальный ряд правильно — ни черта не поймёшь, кто о чём думает.
Когда «Credo» начинает «Patrem omnipotentem», по волжской набережной со стороны бронзовой «Дачницы» намечается гламурная толпа и гламурный шум. В центре — шикарная дама, отдающая француженкой уже издалека. Тарковский это тоже умеет. «Patrem» нарастает, дама приближается, Клёнов напрягается. Постовой и фонарь сохраняют спокойствие.
Квартет всё круче, француженка всё ближе, Клёнов всё напряжённее…
Не, я не могу, как Тарковский с Бахом и постовым… Никакие нервы не выдержат… Давайте всё же пролистнём финал «Patrem» и начало «Et in unum Dominum». Итак, француженка, в которой крупным планом видна большая актриса, проходит мимо урны с Клёновым. Шумный глэм мешается с Бахом, обтекает вставшего во весь рост над урной Клёнова и уходит. Клёнов падает задницей обратно на урну. Закрывает лицо руками, плечи его вздрагивают. «Et in unum Dominum» постепенно стихает. Постовой брезгливо поводит носом и шепчет под него же: «Только полдела сделал, слабак…». Покрышку «Хаммера» сквозь воды фонарь уже освещает не столько по-левитановски, сколько по-мунковски…
***
Н-да. В стилистике Тарковского коммунисты дрогнули. Я так и думал. Жаль. Такая Ривьера накрылась. Надо было анархистов звать, и чёрт с ним, с Марксом. Тарковскому бы больше понравилось.