Самыми неприятными и раздражающими для режима во время выборов были вовсе не митинги оппозиции. Самыми неприятными были умненькие мальчики и девочки из ассоциации «Голос», которые просто наблюдали за жульничеством. И видели, как власть их боится, просто наблюдающих. Они педантично следовали действующим правилам, а власть впадала в истерику. Не пускала их на участки. Называла лазутчиками и фальшивыми корреспондентами.
А вот их тексты. Ивановские репортажи. Чтоб потом никто не сомневался, что они журналисты.
***
«Мысль о том, чтобы попробовать себя наблюдателем, зрела давно. Первые мои волнения начались уже в декабре, наверное, когда на общей волне возмущений я готов был реально что-то делать сам.
Одногруппник обратился ко мне с просьбой: подготовить небольшую статью по поводу нечестных выборов и всём с этим связанным. Я написал, что не буду разглагольствовать, потому что слов много, а дел мало; и «если и участвовать — то на баррикады». На баррикады я попал нескоро, только после выборов. Но с избирательной машиной я столкнулся именно 4 марта.
День «Х» начался часов в 7 утра. Я, в составе мобильной группы из 2 человек, приехал на первый избирательный участок — УИК 141. С порога к нам подошёл полицейский и сказал, чтоб мы никого не провоцировали. Как позже выяснилось, удостоверения «Гражданского голоса» и планшетный компьютер в руке воспринимались, ну, как минимум, так — мы из Москвы и приехали с одной единственной целью: снять фальсификацию, а если не получится, то сделать её самим.
Интересное началось во второй половине дня, когда после звонка сверху всем УИКам наказали не пускать корреспондентов «Гражданского голоса». Нам было отказано в допуске, и сначала мы поехали в ТИК писать заявление о нарушении. В итоге, нас так и не пустили. Хорошо, что мы находились в районе, где эти УИКи находились буквально через 50 метров. Нам пришлось вернуться туда, где мы аккредитовывались утром. За день мы сделали «петлю». Наконец, выслушав нас, разрешили остаться до подведения итогов голосования на участке. Сидели мы до последнего — до получения копии итогового протокола».
Михаил Ланцов, 19 лет.
***
«…стоит палатка в цветах Партии-Которую-Нельзя-Называть. Агитируют за Сами-Знаете-Кого. К проходящему мимо молодому человеку бросается женщина в необъятном пуховике и с газетой в руках: «Возьмите, пожалуйста. Там на последней странице — кроссворд!».
…наблюдательница от «Единой России» испуганно шепчет при моём приближении:
— Нам запретили говорить с прессой. У нас инструкция.
— Вообще, это ерунда, — жалуюсь я коллеге И., — такого не может быть, этой вот инструкции…
— От Путина? От Путина — всё может быть! — Обнадёживает меня коллега И.
…два члена комиссии минут пять обсуждают маленькую явку на выборы. Показываю на огромную очередь к одному из столов:
— О, смотрите, как много людей сразу же подошло!
— Так это, наверное, автобус приехал, — сообщает мне один из них, интеллигентного вида и почтенного возраста.
…коллега И. активно отстаивает наши права на 170-м участке:
— Вот вы мне скажите, кто должен подписать редакционное задание «Рабочего края»?
— Главный редактор, — отвечают дамы из комиссии.
— Кто по фамилии? — продолжает напирать коллега И.
— Н-н-ну… я с ним не знакома, — тушуется председательница.
— Но зато главного редактора газеты «Гражданский голос» все знают, — иронично замечает коллега И.
— Мы не знали, нет. Нас — информировали! — оправдываются дамы.
…на том же участке наблюдатель от Путина заканчивает говорить по телефону, победно смотрит на нас и кивает председателю: «Щас всё будет, щас-щас!».
…заходим на 172-ой участок, представляемся, лепечем что-то о миссии журналистов. Мужчина с тяжёлым взглядом и бейджиком председателя смотрит на нас, как на слабоумных, и медленно, чтобы мы всё-всё поняли, говорит: «На данном участке вы освещать выборы не будете».
…в частности, муки совести.
— А вы мне загораживаете урну, — говорит нам высокий молодой человек. — И вообще — вы кто?
— Мы пресса, — говорим мы высокому молодому человеку. — А вы кто?
— А я наблюдатель от Путина, — говорит нам высокий молодой человек. И добавляет. — И не вижу в этом ничего плохого.
— Так мы тоже, мы тоже не видим, — говорим мы высокому молодому человеку.
…председатель УИК 172, суровый мужчина средних лет: «Ну, вы же сами уже знаете, почему я вас не пущу».
…сидим в ТИК Фрунзенского района, пишем заявления. У коллеги из другой бригады только один бланк.
— А можно у вас снять копию? — спрашивает он председателя, мужчину с багровым нервическим лицом.
— У нас нет технической возможности.
— Но у вас же стоит ксерокс…
— Нет. Технической. Возможности, — отвечает мужчина, и его лицо багровеет ещё больше.
…советская-советская тётенька с начёсом нетерпеливо стучит председательским бейджиком по столу:
— Давайте урны уже открывать!
— Порядок процедур вообще-то есть, — замечает ей секретарь.
— Ну, ладно-ладно, — соглашается тётенька и достаёт вязание.
…обеспокоенно поворачиваюсь к коллеге И.:
— Смотрите, два наблюдателя ушли в какую-то комнату. И член комиссии пошёл.
— Рома, не нервничайте, это туалет.
…считают бюллетени. Женщине со стопкой голосов за Жириновского:
— Жириновский заснул?
Женщина вздрагивает и берёт протянутый ей бюллетень.
…продолжают считать бюллетени. Мужчине, который подменил одну из женщин:
— Вы то Зюганов, то Миронов!
…женщина со стопкой голосов за Миронова:
— Я знала, что у меня будет самая маленькая.
— Ты не расстраивайся, — успокаивает её мужчина со стопкой из восьми испорченных бюллетеней».
Роман Воронин, 20 лет.
***
«Зарегистрировавшись на двух расположенных в одном помещении участках, в школе номер 44, мы принялись во все глаза наблюдать за вновь и вновь прибывающими избирателями. Спустя час неспешного голосования мы были поражены случившимся инцидентом. Мимо регистрационных столов в направлении избирательных урн быстрым шагом прошёл молодой человек в полицейской форме. И в его руках был уже заполненный бюллетень. На замечание члена приёмной комиссии полицейский ответил грубостью. Опустив бюллетень, он поспешил удалиться.
Спустя некоторое время нам посчастливилось познакомиться с наблюдателем от кандидата Зюганова. Это оказался на редкость хороший мужчина. Наблюдатель рассказал нам о том, что во время открытия участка №51 он ознакомился с реестром избирателей на выездное голосование. Посмотрев на страницы реестра, он заметил пометки напротив фамилий жильцов дома №3 в микрорайоне ДСК. Естественно, он спросил у председателя комиссии, откуда эти знаки, но никакого вразумительного ответа наблюдатель не получил. Конечно же, спустя минуту пометки были стёрты. Наблюдатель рассказал нам, что у него имеется информация о том, что жительница этого дома покупала голоса. Результат — жалоба.
На участке №54 мы стали свидетелями группового голосования по открепительным талонам. Мужчина в форме и 3 женщины в гражданской одежде (которых он как бы невзначай называл медсёстрами) проголосовали под надзором ещё одного мужчины.
Далее по маршруту нам предстояло посетить участок №52. Председатель попросила нас посидеть и подождать, пока она решит, стоит ли нас пускать. Мы ждали 10 минут… 20… 30…, а она тем временем изучала бумаги на своём столе. Спустя 40 минут она подозвала нас и указала на выдержки из своих документов. Смысл заключался в том, что мы не имеем права находиться на участке и что «наше редакционное задание превышает наши полномочия». На любые аргументы с нашей стороны она отвечала очень грубо и резко. Писать письменный отказ председатель отказалась и постоянно угрожала нам полицией.
Пришёл молодой полицейский и попросил разъяснить ситуацию. В итоге он стал с нами сотрудничать, что очень сильно нас удивило! Он посоветовал позвонить в ТИК с телефона участка, но и в телефоне председатель нам отказала. Полиция и тут пошла нам навстречу. Сотрудница полиции отвела в помещение поста охраны и предоставила телефон.
В ТИКе были очень удивлены поведением председателя комиссии и обещали позвонить на её участок. Для того чтобы вы лучше представили дальнейшее развитие событий, я спешу вам сказать, что председатель была крайне зла и чересчур агрессивно настроена. Так вот, спустя 10 минут она подошла к нам с улыбкой и любезно попросила не снимать видео и не мешать проведению выборов. На память мы оставили ей наклейку от ассоциации «Голос».
И вот настало время финального участка №42. Мы сразу заметили, что наблюдатели от кандидата Путина имели очень подозрительную внешность. Бритые головы и манеры поведения позволили нам сделать вывод о том, что они не самые обычные люди на этом участке.
Впоследствии мы узнали, что на выездное голосование ездили только наблюдатели от Путина. А когда мы увидели, что председатель то и дело что-то шепчет каждому из них на ухо, то поняли, что на этом участке явно что-то происходило, но узнать что именно нам так и не удалось, так как наблюдатели от Путина никак не шли с нами на контакт».
Мария Камакина, 18 лет