Однажды, очень давно князь Олег решил приколотить свой щит к воротам Константинополя, который князь, по невежеству своему, называл Царьградом. Зачем понадобилось Олегу приколачивать щит, об этом историки спорят. Историки вообще любят спорить. Некоторые, особенно запальчивые, даже утверждают, что не было не только щита, но и самого похода. Единственное, с чем все соглашаются, — что Олег был. И был он жутким язычником. Не чуждым жертвоприношений, в том числе и христианами. Это, кстати, одна из версий о причинах приколачивания.
А ещё были князья Аскольд и Дир. Олег-то, он в Великом Новгороде княжил, который, по невежеству своему языческому, называл просто Новгородом. А Аскольд с Диром — в Киеве. Дуумвират у них был, прямо как сейчас. Только не известно по давности лет, кто из них Путиным работал, а кто — Медведевым. Так получилось, что после Рюрика один в Новгороде оказался, а двое — в Киеве. И не догадывались ещё высокие стороны, что если им объединиться, то получится если не Евросоюз, то Государство Российское — точно.
Так вот. Узнали Аскольд с Диром про идею со щитом и кричат Олегу из Киева в Новгород: не дури, болван! Мы тут на днях тоже хотели щиты свои приколотить к вратам Царьграда, совсем уже было подкрались по морю на ладьях, но тут из врат этих вышел патриарх Фотий и давай какую-то верёвочку в море макать. Взбунтовалося синее море. В смысле — Чёрное. Только что штиль был и вдруг — буря и цунами. Вся наша дружина утонула, а мы еле выползли на берег и спрашиваем у Фотия: чё это было?
Фотий нам и говорит: это, нехристи вы окаянные, пояс Девы Марии, Богородицы, которая без греха Господа зачала. Она — заступница всех православных от таких бусурман, как вы. Ну, мы тут же, прямо в море и приняли крещение от Фотия.
Так начинается непростая история взаимоотношений пояска Марииного с Государством Российским. Но, разумеется, не заканчивается.
Олег выслушал новообращённых и думает: ах ты, дуумвират хитропопый, за оффшор родину продал! Да чтобы я, князь, какой-то верёвочки испугался, чтобы своего любимого Перуна на какую-то деву, настоящих мужиков не уважающую, променял!
И пошёл прибивать свой щит. А по пути в Киев завернул и зарезал Аскольда с Диром во имя Перуна, тем самым автоматически объединив Киев с Новгородом и создав Государство Российское. И щит он благополучно приколотил. Видимо, потому что Фотий к тому времени отдал своему Богу душу, а Марииным пояском не всякий так ловко в Византийской империи мог управляться, как он. Только истинный праведник. Не случилось к визиту Олега праведников. Вот князь и перерезал всех христиан, включая младенцев, кровью христианской Перуна, который из носа княжеской ладьи торчал, обмазал, дань собрал, договор, позорный для императора, заключил, щит приколотил и вернулся в Киев, чтобы только что созданное Государство Российское расширять за счёт всякой чуди, мери и хазар.
И очень ловко это у него получалось до тех пор, пока он не запнулся об череп собственной лошади, давно уж сдохшей. А в черепе жила гадюка или даже, может быть, кобра. Фауна тогда возле Киева другая была, близкая к современной субтропической. В общем, кобре не понравилось, что её теремок раздавили, она князя и тяпнула своим ядовитым зубом за коленку. И основатель Государства Российского помер в муках.
Некоторые теософы полагали и полагают, что кобра та была не простой коброй, а живым воплощением пояса Богородицы. Она так отомстила язычнику нераскаявшемуся за кровь христианских младенцев, а также за кровь новообращённых Дира с Аскольдом.
Княгиня Ольга, жена Игоря, который после Олега стал рулить Государством, очень испугалась и впечатлилась, когда узнала от византийских послов эту теософскую теорию. И тут же приняла христианство. Бабы, они — особенно впечатляются такими мыльными теориями. А уж внук её, Владимир, очень уважавший свою бабку, весь Киев насильно окрестил, окуная в Днепр, кто не желал — в той же речке топил, и Перуна в ту же речку выкинул. И, тем самым, дал Государству официальную религию, а гражданам его — истинную веру. С каковыми и пребываем в страхе и умилении перед Богом, царями и Отечеством по сю пору.
Но и тут история взаимоотношений Государства Российского с пояском Богородицы не заканчивается.
Лет, этак, через 400 после того, как князь Владимир пол-Киева окрестил, в другие пол-Киева утопил во имя Господа, митрополитом на Руси был Дионисий, очень большой веры человек, в пещерах любил иногда пожить, но, к сожалению, склочный. Всё ссорился с князем Димитрием Донским о том, кто главнее: митрополит или князь. А князю некогда было ссориться, он должен был готовиться к Куликовской битве с Мамаем. Потому Димитрий нецензурно выражался, а Дионисий уезжал из пещеры в Константинополь жаловаться на князя патриарху. Тогда у Государства Российского ещё не было собственноручного патриархата.
Вот так и получилось, что Димитрия на битву с Мамаем благословлял настоятель Троицкого монастыря Сергий Радонежский, а не митрополит Дионисий. Зато Дионисий, который очень нравился патриарху Константинопольскому, привёз нашему Государству из Царьграда ковчежец! И чего только в том ковчеге не было! И губка, с которой распятого Христа уксусом поили, и кусочек тернового венца, и волос из бороды Христовой… Всего 16 единиц хранения. Это митрополиту всё патриарх подарил в знак того, что митрополит главнее князя.
Был в ковчеге и кусок пояска Марииного. Его, надо заметить, с тех пор как достали из специального ларца (в него поясок плакальщицы положили, которые Марию обмывали, а вытащил император византийский, чтобы из императрицы бесов выгнать) задолго до упражнений Олега со щитом, так частенько резали на кусочки. Ну, например, для подарка Дионисию. Таких кусочков со временем набралось столько, что если их снова вместе связать, то выйдет, что Дева Мария была женщиной очень тучной, посолидней средней современной американки. Я в то, что Мария была толстенной — не верю. Я придерживаюсь версии Рафаэля Санти. Тем не менее, — вот такой парадокс.
И лежал наш российский кусочек пояска спокойно в Киево-Печерской лавре до тех пор, пока не пришли большевики. Большевики же, как известно, церковные ценности изъяли, продали американским и английским буржуям, а деньги пропили. Но это те ценности, что с золотом и брильянтами. А на кусочек какой-то верёвочки, при помощи которой когда-то русскую дружину утопили, едва посмотрели и сдали в музей в качестве экспоната, символизирующего невежество верующих и могучее превосходство атеистов.
И только в 2006-м году президент Государства Российского Димитрий Медведев, который, в отличие от тёзки своего Димитрия Донского, в присутствии предстоятелей нецензурно не выражается (хоть и Куликовских битв с неба не хватает), вернул ковчег Дионисия в лоно православной церкви. Правда, не в Киево-Печерскую, а в Троице-Сергиеву лавру, откуда когда-то давно Сергий Димитрия (того, а не этого) на бой провожал.
Но и здесь история взаимоотношений пояска и Государства не заканчивается. Хотя уже подходит к завершению. Может, промежуточному.
В 2011 году зовёт президент Димитрий Медведев патриарха Кирилла и говорит ему:
— Владыка, вот смотри, как у мусульман ловко заведено! Только муэдзин с минарета взвоет, как все мусульмане тут же дружно — хлоп оземь лбом в сторону Мекки, только зады кверху торчат. И так пять раз в сутки! Это, знаешь ли, удобно во взаимоотношениях власти и народа, когда у народа зады кверху — в определённое время и у всех вместе. На выборах, например, очень удобно. У нас же сейчас выборы, разве ты не знаешь? Но страна наша не совсем ещё мусульманская.
А вот твои православные чё-то дружною толпой в церковь не ходят, сколько я тебе бабла ни даю и сколько ты в колокола ни звонишь! Только на Пасху и идут в церковь толпой. Но Пасха нынче — не к выборам. Я тут вот что подумал. Помнишь, я по твоей просьбе, ящичек с реликвиями у музея отнял и тебе дал. Может, мы эти реликвии по стране провезём перед выборами? Для единения власти и народа. Ну, как Сталин над Москвой в 41-ом Богородицу на самолёте катал…
— Не покатит…
— Чой-то?
— Сталин народ в церковь не пускал. А у нас к реликвиям любой может приложиться. Какой же тут ажиотаж и единение?
— Жаль. А так бы красиво было. Я приложусь к реликвии, и народ приложится. Владим Владимыч приложится, и народ приложится. Губернаторы приложатся, и народ приложится… В натуре, единение. Не то, что эта партия…
— Помнишь, я тебе рассказывал про афонский монастырь Ватопед?
— Не-а…
— Ну, настоятель тамошний Ефрем аферами с землёй афонской занимался. Кинул Грецию на 100 миллионов евриков. Ему счета и заблокировали. Я тогда к тебе ходил, просил помочь православным братьям. Да в прошлом году же было…
— Помогли?
— А как же! Как пили от пуза, так и по сей день пьют, благодарение Господу. А у них этих реликвий — завались. Попросим одну по взаимозачёту. Поясок Богородицы, например. Скажем из телевизора народу: во, с самого Афона! Вот тебе и ажиотаж с единением.
— Да, это хорошая мысль…
Так они и порешили.
Вот пока и вся история. С некоторой недоговорённостью в виде парадокса объёма талии Марии.