Первым рассказ Хренова услышал не тот Владимир Владимирович. Задолго до того Владимира Владимировича, которого лучше бы не было вовсе. Сначала, ещё в 1929 году, Хренов мёл пургу с Урала в Москву в уши Владимиру Владимировичу Маяковскому, человеку гениальному, но уж очень доверчивому и влюбчивому. Вот Маяковский наслушался Хренова и написал стихотворение «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и людях Кузнецка». Стихотворение вошло в школьные учебники русской литературы и мучило необыкновенными рифмами и неологизмами несчастных советских старшеклассников. Но учителя их утешали: зато смысл стиха — правильный, рабоче-крестьянский, а форма, что форма, форма — дело десятое.
Время обнаружило, что Хренов был неадекватен изначально. Хреновский социалистический подтележный бред про город-сад воплотился в самое мрачное место на планете под названием «Новокузнецк». Где птицы дохнут на лету, а люди мутируют в сине-жёлтые самодвижущиеся составляющие зловонно подыхающей гигантской промышленности. Содержание из стиха утекло в канализацию коммунистического подсознания. Зато форма осталась. Великолепная кремационная урна, прах из которой лучше развеять в степях Северной Кореи, чтоб зря не тревожить злых духов русской истории.
Но недостаточно аккуратно везли до северо-корейских степей, теряя порошинки хреновского праха по пути, как Луговой, налимонившись по возрастающей в вязкой веренице лондонских пабов, терял песчинки полония по пути к Литвиненко. Вот, одна проклюнулась в Иванове. Безобидно, как анекдот, что можно рассказать малознакомой даме.
В 2010 году Хренов мёл пургу из Иванова в Москву. В уши Владимиру Владимировичу Путину, человеку неблещущему, но, зато, недоверчивому и мстительному. Про то, что в местной больнице передвигали туда-сюда многотонный томограф, чтобы ему, Путину, усладить глаз, ежели взгляд упадёт.
Путин, конечно, не поверил, потому что знал, что томограф в бетон вмонтирован, сам же видел, но клыкастых проверяющих послал. Форма его премьерского творчества — дело первое. Хоть не изысканная, зато постоянная. Вне зависимости от содержания.
Но и тут Хренов удосужился скорчить козлиную морду своему рецепиенту. Постоянство формы правления — недоверчивость и мстительность — дало трещину. Хренов Путина, конечно, не обаял, как Маяковского, но проник.
Влил своё хреновское содержание в идоловатую путинскую форму. Оно бы подошло к форме, кабы было провокацией. Все так и подумали сначала и пустили ноздри в поиск запаха интриг. И проверили, пронюхали все возможные варианты (против губернатора Меня? против депутата Яковлевой? против министра Голиковой?…). Увы! Всё банально, как Хренов. Фильтры ВГТРК, настроенные на строгость путинских форм, не уловили простоватое социалистическое сумасшествие Хренова насчёт высшей справедливости на земле российской — вот она на той стороне телефона, город-сад есть! Телелакеи себе на голову решили, что хреноватинка придаст живинку вертикально установленной мертвечине. Теперь телелакеям дадут по башке: зачем ненормальный в эфир попал, Путина заставил отвечать на идиотский вопрос про передвижной томограф? Путину ничего не оставалось, как согласиться и послать клыкастых на разведку. Форма обязывает. Ведь он, Путин, в ответе за всё, даже за ходячие томографы. И предпочтительнее отрубить ему ноги, чем просто сказать: хрень какая-то… И не проявить месмерической всесильности…
Новое российское строительство города-сада должно наполняться льстивыми речами проходимцев, тупыми бараньими восторгами и аплодисментами статистов. Бред нового Хренова в прямом эфире про движущийся томограф, который может остановить только высшая справедливость, — это уже очередной новокузнецкий пейзаж. Упущенный на волю строгими формами недоверчивости и мстительности.