Александр Германович Фомин стал молодым журналистом. Юнкором, как выражались в коммунистическом палеозое (юным корреспондентом, если кто не догадался или забыл, что это за абракавиатура). Нет, тут нет ошибки. Он стал не начинающим журналистом, каковым можно стать хоть в сто лет, было бы желание и знание азбуки и её истин, а именно молодым, несмотря на свои «за пятьдесят», когда ещё уместно говорить «молодой мэр» и, тем более, «молодой экс-мэр», а вот «молодой журналист» уже звучит иронично, если не издевательски. И тем не менее…
А дважды «тем не менее» состоит в том, что стал он не просто молодым журналистом, а юнкором.
Как известно, в коммунистическом палеозое не существовало прессы. Тогда не было газет и журналов, которые бы читали. Были издания с миллионными хошь-не-хошь-а-выписывай тиражами, которые более-менее успешно исполняли для масс роль «коллективных организаторов, агитаторов и пропагандистов», как и завещал главный теоретик и создатель совка.
Ничто не исчезает навовсе. В том числе и журналы, которые никто не читает. Их нынешние тиражи и задачи далеко не дотягивают до глобальности палеозоя, но это им и не нужно. Теперь они живут по извращённому и приспособленному ко времени принципу «живее всех живого» — индивидуальных организаторов, агитаторов и пропагандистов. Берётся любой мелкий честолюбец при каких-нибудь деньгах и за эти деньги становится, скажем «персоной номера», который он один и будет читать. Всё очень просто. И красиво — глянец будет небрежно, но видно сверкать обложкой на журнальном столике в кабинете честолюбца, а на следующий номер найдётся следующий честолюбец.
Один из тысяч таких журналов называется «Наша молодёжь» (позиционируется как воспитатель молодёжи в духе путинюгенда, финансируется, видимо, людьми министра Мутко, но это не очень важно для нашей темы). И тут Фомин первый раз торжественно садится в лужу.
Если ты видишь на обложке журнала «Maxim» Марусю Зыкову в бикини, то ты не удивляешься. Если ты видишь на обложке журнала «Мотор» Михаэля Шумахера в «Феррари», то ты тоже не удивляешься. Но если ты видишь на обложке журнала «Наша молодежь» солидного дядьку в годах, седине, галстуке и очках, то это, знаете ли, отдельные участки головного мозга возбуждает куда больше, чем даже Маруся Зыкова.
Второй раз Фомин торжественно садится в лужу, когда берётся писать сам. Неважно, что текст за него, разумеется, написан его спичрайтерами. Ещё больше неважно, что там написано — точно так же писались передовицы газеты «Рабочий край» когда-нибудь в семидесятых — великое искусство надубасить триста строк не просто бессмыслицы, а просто ничего. Зато важно, что под текстом про ничего стоит подпись Фомина. Т.е., он подписывается, что он — юнкор. И удостоверяет, что солидный дядька в пиджаке и сединах на обложке — «Наша молодёжь». Ну, вы знаете: из тех недоносков, что с лаем бросаются на английских послов и ездят трахаться и бухать за счёт федерального бюджета на Селигер.
И третий раз Фомин торжественно садиться в лужу, когда подписывается как мэр Иванова, а журнал выходит, когда он уже не мэр. Вообще-то, Александру Германовичу все умные люди уж пару лет как твердили, что не быть ему мэром по второму сроку. Но он не верил. Он верил своим спичрайтерам. Но это бы пусть. Но не верить вплоть до «Нашей молодёжи», это перебор. Это полный, извините за выражение, юношеский инфантилизм. Выходит, не зря Фомин под большим заголовком «Наша молодёжь» оказался. Был молодым мэром, а стал не первым замом губернатора, а первым замом губернатора с задержкой в развитии.