Всем известно про уголовное дело Фирсова-Пустовойта-Чеснокова, потому что оно — шумное. Уголовное дело не может быть тихим, если подряд три офицера управления по налоговым преступлениям ивановского облУВД обвиняются во взяточничестве.
Но на этом шум, собственно говоря, и заканчивается. А начинается тишина следствия. Официальные милицейские и прокурорские лица подтверждают факт обвинения, еще сильнее подтверждают факт «общественной резонансности» произошедшего и совсем сильно подтверждают факт морального урона, нанесённого милиции. После этого официальные лица деревенеют до непроницаемости, и обществу остаётся резонировать и резонёрствовать в фактическом вакууме. Поскольку «обвинение», «моральный урон» и «общественный резонанс» — это не оперативная или следственная информация, т.е., не факты. Факты же покрыты тайной следствия.
Однако же обществу, чтобы продолжать резонировать и резонёрствовать, нужна фактическая пища. Значит, тайна следствия должна слегка подвинуться. Вот если бы дело не было резонансным, так и тайна следствия спокойно почивала бы в сейфах следаков. А тут резонанс очень зудит.
Вот Андрею Пустовойту заменили меру пресечения с ареста на подписку о невыезде и надлежащем поведении. И официально сказали, что это приз за начало сотрудничества со следствием. Но официально промолчали о том, что и статьи обвинения смягчились, поскольку обвиняемому вменяется взятка уже не в 200 тыс. руб., а несколько меньше.
Вот она, тайна следствия в действии. Ведь только там, внутри тайны, можно так смело фантазировать с величиной взятки. Которая, к тому же, то ли была, то ли нет. То ли Пустовойт её брал, а то ли Фирсов. Поскольку минуло уж больше года с тех пор, как никто никого за руку с конкретной пачкой денег не схватил. Но Пустовойт всё же начал сотрудничать со следствием.
А голодному-то резонансу хочется пищевых звуков о том, а в чём, собственно, дело? Кто давал, если давал? За что давал, если давал? И что стряслось, если офицеров начали сажать в СИЗО по истечении года с момента предполагаемого коррупционного акта.
***
Никому (кроме СК при облУВД) неизвестно про уголовное дело Вячеслава Трубникова и его племянника. Потому что оно тихое, как самая тайная из всех следственных тайн. Официальные милицейские и прокурорские лица не собирают пресс-конференций в связи с этим делом. Не подтверждают факт обвинения, еще сильнее не подтверждают факт «общественной резонансности» произошедшего и совсем сильно не подтверждают факт морального урона, нанесённого милиции.
Видимо, это происходит потому, что Трубников — не офицер милиции. А в деле фигурируют суммы не в 200 или 500 тыс. руб., а в 6 млрд. руб.
Полтора года назад, незадолго до предполагаемого коррупционного акта, случившегося то ли с Фирсовым, то ли с Пустовойтом, управлением по налоговым преступлениям ивановского облУВД было заведено дело против руководителя некой фирмы «Мегаполис Лайн» Трубникова. Он подозревался и подозревается по-прежнему в незаконной обналичке огромных сумм. Следствие намеревалось вменить ему в вину 6 млрд. руб., обналиченных через наложенные почтовые переводы, банковские займы на физических лиц и другие схемы. Если следствие действительно нарыло на 6 млрд., то можно умножать на десять, чтобы иметь представление о реально обналиченных суммах.
Суд освободил Трубникова из-под ареста под залог в 2 млн. руб., но потом деньги были забраны под предлогом неправильно проведённого платежа. Потом был ещё залог в полмиллиона, тоже испарившийся — Трубников не вернул долг тому человеку, кто за него вносил деньги. Но повторного ареста так и не последовало. Зато случился некий коррупционный акт в управлении по налоговым преступлениям. Там, где делом Трубникова занимались подчинённые Пустовойта и Чеснокова.
***
И вот теперь у общественного резонанса к тайне следствия вопросы.
1. Это Трубников давал взятку, чтобы из сейфа управления исчезли документы следствия?
2. Что с делом Трубникова сейчас?
3. Если Трубников действительно обналичивал такие суммы, а дело на Фирсова-Пустовойта-Чеснокова заводили их коллеги из других правоохранительных структур без заявлений от потерпевших коммерсов, то для кого он обналичивал эти суммы?
Последний вопрос особенно хорош, правда? В реальную борьбу с коррупцией как-то больше верится, если речь идёт о миллиардах, а не о тысячах.