Довелось мне как-то в славном украинском городе Харькове месяц поработать в подпольном цеху по производству «левой» водки. Маленькое уютное кафе, днем привечавшее степенных посетителей, ночью превращалось в маленький ликероводочный заводик. Персонал: две женщины, мывшие бутылки, два наклейщика этикеток, один-два закупорщика и разливающий.
Иерархия на производстве строгая, но поскольку текучка кадров на вредном производстве серьезная, карьерный рост был бурным. Только мойщицы посуды были постоянны, незыблемы и незамысловаты. Новичком я сразу попал на самую грязную и неблагодарную работу — наклейку этикеток. Ассортимент был один — этикетки разными. Каждый вечер хозяйка давала задание — двадцать ящиков «Золотого кольца», двадцать «Столичной»… Иногда говорила: «Сегодня спецзаказ — десять ящиков». Спецзаказ означал, что делали водку не по-менделеевски, а пятидесятиградусную. Хозяйка не знала, но у нас был свой спецзаказ – на каждый десяток ящиков мы заливали одну бутылку чистого спирта. Нам все равно, а людям приятно. Наверное.
Вернусь к карьерному росту. Я пришел в цех обычным наклейщиком этикеток. Через неделю перевели на более престижную и менее маркую работу — закупорщиком. Здесь тоже свои тонкости — были бутылки с закрутками и с так называемыми «бескозырками». Первые закрываются тем же принципом, как банки с огурцами — специальными закаточными машинками типа тех, которыми пользуются домохозяйки. Для «бескозырок» — металлические формы и киянки. Хуяк — и бутылка закупорена. Или разбита — в зависимости от везения, степени опьянения или силы удара, которая, в свою очередь, зависела от степени опьянения.
Через неделю я с помощью интриг, лести и грубой силы взгромоздился на самый верх иерархической лестницы — стал разливальщиком. Работа простая, но чрезвычайно ответственная. Сидишь на стуле над ящиком с бутылками, рядом 50-литровый бочок с типа водкой, из него шланг. Задача очень проста — наполнить бутылки типа водкой и не забывать про рюмки остальных работников. Работники напоминали о себе регулярно.
Как выяснилось, в такой, вроде бы конвейерной работе, есть своя романтика. Раз в два-три дня у кафе (отдельно стоящий домик со своим забором) появлялись доблестные представители правоохранительных органов. Первое время я чувствовал себя потенциальным преступником, а потом увидел, что ящик водки, перекинутый через забор в надежные руки, решает все проблемы — этакая легализация бизнеса алкоголем. Менты не наглели — получив свой ящик, дружелюбно желали удачи.
Работал я на этом вредном производстве месяц — стал фактически старожилом. В определенный момент понял, что выше разливальщика мне не подняться. Выше стояла только хозяйка кафе и ее сын, про которого все слышали, но никто не видел, поскольку он досиживал последние деньки за совращение малолетней в расположенной неподалеку тюрьме с романтическим названием «Белый лебедь». Впрочем, роль сыграло и то, что появились какие-то недопонимания с моими в меру пьющими друзьями, а особенно подругами. Бокал мартини для них был отдыхом после трудовой недели, а для меня бутылка водки собственного приготовления за вечер — суровыми буднями.