Местное самоуправление в России умерло. А раз оно умерло, значит, некоторое время жило. Конечно, полноценной жизнью это назвать нельзя. Скорее это были подергивания обезглавленной лягушки, подключенной к гальванической батарее, с которой развлекались всякие любопытствующие экспериментаторы из тех, кто думают, что таким образом делают историю. В известном смысле они правы, поскольку история местного самоуправления в России — это и есть история безголовой лягухи на батарее. Экспериментаторы пропускали ток неких сугубо теоретических законов, происходящих из красивых конституционных догм, и некоторых деньжат, выделяемых под эти законы. Лягуха дергала конечностями. Экспериментаторы радостно били в ладошки и кричали из телевизора: во, живет! И отвлекались от теории на практическое освоение деньжат. Далеко не некоторых. Лягуха повисала без движения.
Через определенное время другой экспериментатор задавался вопросом: а чтой-то наша лягуха как-то совершенно неконституционно висит без движения. И опять шли в ход некоторые деньжата. Лапки опять дергались. Ладошки опять хлопали. Пока, наконец, всем известный демагог из КГБ не вывел сакраментальность: лягушка дохлая, потому что без головы. В смысле — тупая, а потому и дохлая. Разумеется, откуда набраться стольким головам на местах. И вообще, голова должна быть на всё наше болото — одна.
И отключил батарейку вообще. Лягушачий трупик к началу кризиса иссох, и с первыми же набатными ударами по оскудевшей нефтяной бочке (барэлю) прах унес ветер истории в никуда. Но лягушка всё-таки висела на гальванических проводочках. Так почтим же ее память обзорным мартирологом. Хотя бы на ивановском примере. Он, надо полагать, типичен. И даже живописно и назидательно проиллюстрирован известной всем ивановцам трамвайной историей.
Сначала был Сергей Круглов, добрейший и прекраснодушнейший человек, царствие ему Небесное. Типичный представитель «первой волны демократов». Умно говоривший, искренне веривший в идеалы и нисколько не приспособленный к хозяйству вузовский преподаватель. В мэры его выбрали депутаты Городского Совета, тоже в большинстве своем люди, изрядно напившиеся свободы от провалившейся, наконец, в тар-тарары КПСС.
Ну, поворовали при Круглове городской собственности — ого-го-го. До сих пор живут и в ус не дуют на кризис. А он и не замечал. Т.е., думал, что это и есть верный путь. Да все так думали, спасибо Чубайсу и его ивановскому наместнику тех лет Борису Минцу. Что уж теперь руками разводить, ведь другие-то пути остались непройденными, а значит неизведанными. А за выбранный тогда, сейчас один Ходорковский отсиживает.
Короче говоря, рычагов у Круглова не было, а собственности у города было завались. Потому, пока собственность рассасывалась в соответствии с единственно верным курсом, лягушка самоуправления дергала лапками, а лапки оставляли следы резолюций на документах о массовых приватизациях. В качестве же самоудовлетворения самоуправлением и появился трамвай. Не как общественный транспорт, а как символ этого самоуправления.
Первая всенародная избирательная кампания мэра тогда шла. Весёлая такая, бурная, не то, что нынешние контрацептивы. Круглов бился с Троеглазовым, которого кругловский штаб почитал маргиналом и выскочкой. И черт меня дернул рассказать Троеглазову о том, как в одном интервью Круглов рассуждал, как было бы хорошо у тогдашних наших друзей из Ганновера (которых, между прочим, курировал не кто-нибудь, а Евгений Школов, состоявший не в ранге однокашника всенародного лидера, а всего-навсего начальника отдела внешних связей ивановской мэрии) трамваев взять. Именно взять, поскольку немцы отдавали свои замечательнейшие, слегка подержанные трамваи даром, по дружеской теме. Но колея у немцев — узкая. Я Круглову и говорю: а может, третий рельс проложить, внутри нашей широкой колеи. Круглов смеется: хорошо бы!..
В интервью стёб про третий рельс не пошел, а во время кампании Троеглазов прицепился: напиши да напиши. Ну, я и жахнул…
Валерий Троеглазов, хитрец, выиграл, а трамвай стал символом ивановского самоуправления. За живое, видать, эти рельсы Валерия Васильевича взяли. Он же дорожник по профессии. И большой плут, говорун и харизматик — по призванию. Как зашел первый раз в мэрский кабинет, как созвал первый банкет по случаю победы, так и ляпнул всем присутствующим большим ивановским людям: ребята, вы поворовали, дайте мне, первому всенародно выбранному мэру, теперь четыре года спокойно поворовать!
Долго ему потом эти слова аукались и икались. И никакого покоя Василич не дождался. Большие-то люди Троеглазова, считай, первый раз на банкете и увидели. Он к ним со всей душой, по-семейному, думал его тут все только и ждали, такого умного и удачливого… А все только и сделали, что сильно насторожились: это чё такое? это кто такой? Круглова-то все за лоха держали, а этот, похоже, их, больших людей, собрался за лохов держать!
Так и прошли четыре троеглазовских года самоуправления в борьбе за то, кто тварь дрожащая, а кто право имеет. Воровать. Тогда гальваническая батарея переходила из рук в руки, а лягушачьи лапки резолюции чертили сумбурно и противоречиво. Попутно вместо трех рельсов прекраснодушия не осталось ни одного. Все под асфальт закатали. Чересчур прямолинейный транспорт не соответствовал этому периоду самоуправления — бурному, веселому и хаотичному. Нефть была еще дешева, и денег ни в каких бюджетах не было. Самоуправление самоуправлялось, как могло.
Потом троеглазовский веселый хаос был побежден унылым, беспросветным и бесперспективным порядком Александра Грошева. Прямолинейные, но ржавые рельсы извлекли из-под асфальта на свет Божий. Нефть стала дорожать, а местное самоуправление — обюрокрачиваться изнутри и контролироваться сверху. Да, Грошев был завхозом, унылым и бесперспективным, как ржавый рельс. Но он всё еще был мэром. В том смысле, что резолюции чертила еще его собственная лапка.
Грошева же победил не его преемник, предприниматель Александр Фомин. Нет! Грошева уже победила правящая партия. Вертикаль власти. Всё, ша! Гальваническую батарейку выкинули. Безголовой лягухи, и той больше нет. Ее прах унесен ветром в никуда. Вместо лягухи — пустое место. Номинальная партийная единица, голос которой тоньше писка. Местное самоуправление в России умерло. И его ржавые рельсы сдали в утиль. Нефть опять подешевела. А Госдума приняла в третьем и окончательном чтении закон, предоставляющий губернатору возможность уволить всенародного мэра.
Журнал «1000 экз.»