Мы с друзьями, почти сплошь главными редакторами, любим обсудить всякие политико-экономические новости на улице. Можно даже сказать, в подворотне. Между собой это место мы и вовсе зовем «помойка», но не об этом речь.
По пятницам наши разборы полетов обязательно прерываются гудением клаксонов проезжающих мимо свадебных кортежей. Поскольку все мы в той или иной степени женаты, то и реакция на радость неведомых нам людей примерно похожа: «Ну вот, еще один дурак женился». Ибо общее философское отношение к браку у нас подкрепляется общим скептическим отношением к официальному способу вступления в этот самый брак.
Свадебный обряд, который так любят подружки невесты и родственницы со стороны жены, на наш взгляд, редкостная помесь формализма с мазохизмом.
Есть старый анекдот на эту тему.
— Мама, а почему невеста вся в белом?
— Потому что это лучший день в ее жизни.
— А почему тогда жених в черном?
Действительно, девушки в общей своей массе стремятся выйти замуж, а юноши — наоборот — набраться сексуального опыта до момента, который в орнитологии называют «окольцовыванием». В свадебных церемониях, соединяющих в себе воспоминания бабушек подружек невесты с желанием выпить дедушек и дядюшек с обеих сторон, все выглядит совсем иначе. Там наоборот: якобы распаляемый страстью жених должен снести все естественные и искусственные препоны на своем пути в ЗАГС с обожаемой будущей супругой, в доброй половине случаев уже беременной.
Сам я, слава Богу, через этот ад, называемый женитьбой, не прошел, но погулял на массе свадеб, в двух случаях — в качестве свидетеля. И на каждой такой церемонии боязнь многочисленных организаторов не соблюсти какой-нибудь ими же самими в страшных снах выдуманный обычай регулярно доводила меня до желудочных колик.
Начнем с того, что западной кинокультурой нам навеяло такое явление, как мальчишник. Понятно, что у них там за бугром планируется каждое мероприятие, в том числе и расставание с беззаботной юностью, когда карманные деньги тратятся исключительно на себя, и переход во взрослую жизнь, когда совместно с обожаемой супругой (в какой пропорции, рассудит брачный контракт) заработок будет расходоваться еще и на семейные ценности. Насквозь фальшивое прощание — с непременной проституткой, вылезающей из торта под якобы пьяные крики якобы друзей.
У нас в России все тоже поддались этой глупой традиции. Причем, девичники, права на которые невесты себе сразу оговорили в связи со всеобщей эмансипацией, на самом деле бывают веселыми и разгульными. Мальчишников не помню ни одного.
Если жених регулярно веселится с друзьями, мальчишник в общей череде праздников, которых у русских людей больше, чем дней в году, проходит незамеченным. Поскольку у нас каждый раз гуляют так, будто завтра жизнь прекращается. Перед свадьбой такой жених, как правило, еще и пытается держать себя в руках, что, впрочем, редко удается.
Если же жених относится к будущей свадьбе всерьез, то, озабоченный множеством покупок и мероприятий, он и мальчишник проводит сурово, следя за тем, чтобы не превысить лимиты. О каком веселье тут речь?
Сама свадьба для молодоженов, их родителей и свидетелей — и вовсе головная боль. Все поминутно смотрят на часы, созваниваются, вытягивают шеи в поисках второй половины гостей и бегают в дом за множеством супернеобходимых вещей: позавчера приготовленным салатом, табуреткой для неучтенного дяди Васи, шариками для машины, которые, конечно, никто не надул. Когда тут большинство участников успевают напиться, сам черт не разберет.
Первый раз свидетелем на свадьбе я стал случайно. На саму свадьбу, прошедшую в славном городе Шуе, я, конечно, собирался, ибо женился самый уважаемый из моих одногруппников, наш староста Дима. Но накануне отъезда, как назло, отмечался день рождения газеты «Будни-2», где я тогда работал. И я так хорошо этот день рождения отметил, что оставил в редакции свой единственный приличный пиджак. Утром мы с друзьями встретились на вокзале, все с букетами и в костюмах, и лишь я, как дурак, в кожаной куртке поверх белой рубашки и галстука. Приезжаем в Шую — и вот сюрприз: сослуживец Димы, потенциальный свидетель, приехать не смог. «Николаич, придется тебе», — весомо заявил Диман. Обрядили меня в ленту «Почтенного свидетеля» и сразу в бой — воевать с соседками, не пускавшими нас в подъезд невесты. Когда все старухи получили по копеюшке и убрали реальные канаты, преграждавшие нам путь в подъезд, у двери в квартиру нас поджидала еще одна засада. Ключ от квартиры нам подали в двухлитровой банке с соленой водой. Жених остановился в замешательстве. «Свидетель может помочь», — робко намекнула одна из родственниц. «Николаич, ставлю боевую задачу», — передал мне банку Дима. И ведь никто не знал, что я с большого юбилея. Поэтому когда я в несколько секунд уделал эту банку да еще сказал: «Мало!», меня тут же признали вполне состоявшимся свидетелем.
В тот день я чуть не замерз. Во-первых, куртку для многочисленных, фиксируемых на фото и видео формальностей, мне приходилось снимать и оставаться в рубашке — а на дворе был ноябрь со снегом и морозцем. Во-вторых, отопление в шуйском кафе «Север» сообразно названию отсутствовало напрочь, и, несмотря на вливаемые в себя литры водки, мы так и не могли согреться. Зато ночью, когда так и не опьяневших гостей развели ночевать по квартирам родственников, в которых было очень даже тепло, многие расклеились буквально на глазах. Я, например, такое же ощущение испытал только после дегустации вин нашего друга Сельтенхаммера в Австрии, когда отведал белые вина нескольких сортов в холодном подвале, а затем отправился домой в машине, все это время стоявшей на улице при температуре в сорок градусов жары.
Другая свадьба состоялась совсем недавно. Тут я наоборот так вырядился, что снимавший обряд известный ивановский фотограф Стас Кондратьев меня поначалу не узнал, а затем долго допытывался, кто занимается моим имиджем. Поскольку было не только жарко, но и просто душно, я весь вечер пытался не пить ничего крепче шампанского и сухого, стоически исполняя долг свидетеля еще более запаренного жениха. Но вот, казалось, формальности закончились. Забитый потными невестами душный ЗАГС, заливаемый ливнем мост, через который жених невесту почему-то должен был переносить на руках, наступая грязными ботинками на ее белоснежный шлейф, нападение добрейшего тестя, выряженного драконом, на моего бедного друга, снабженного бутафорским мечом, — все осталось позади. В ресторане гремела музыка, шли танцы-шманцы, и я уже пересел со свидетельского места поближе к глубоко декольтированным девицам (единственный, на мой взгляд, плюс этих формализованных попоек), как выяснилось, что мучения мои и жениха далеко не закончены. Нас ждали очередные жестокие игрища под названием «Похищение невесты».
Оказывается, в мои обязанности входила не только охрана мест жениха и невесты от всевозможных вымогателей, пару из которых, переодетых клоунами, по сценарию пришлось-таки пропустить. Надо было еще и следить за молодой, которая была совсем не прочь перемахнуть через забор с какими-то темными родственничками. Нам, друзьям жениха, довелось их отыскать в соседнем переулке и вернуть обратно на праздник за очередной выкуп. Потом опять, — и я был вынужден в качестве наказания выпить невестину туфлю, до краев наполненную водкой. Когда фарс повторился в третий раз, жених сказал: «Да на фиг это нужно?! Пусть ночует, где хочет. А мне и здесь неплохо». И после всего этого вы скажете, что браком можно назвать что-то приличное?
Полная версия статьи, написанной для и опубликованной в сокращении журналом «VIP-квартал»