Из новостей.
«С телекомпании «ТВ-6 Владимир» сняты обвинения в оскорблении экс-президента РФ Владимира Путина. Уголовное дело против телекомпании было возбуждено 30 ноября 2007г. по материалам проверки обращения в прокуратуру Владимирской области депутата Госдумы от «Единой России» Михаила Бабича. По мнению заявителя, в информационной программе «Сейчас-Владимир», вышедшей в эфир 30 ноября 2007г., в ней якобы была публично распространена информация, оскорбляющая тогдашнего президента. 22 сентября 2008г. следственными органами получено заключение экспертов. Согласно выводам специалистов, комментарий журналиста телекомпании, а также в целом видеосюжет сделан в рамках общей коммуникативной ситуации предвыборных дебатов. 23 сентября вынесено постановление о прекращении уголовного дела по основаниям отсутствия события преступления. Напомним, что конкретно речь шла об употреблении слова «путинг» по отношению к мероприятиям националистического движении «Наши». Затраты на лингвистическую экспертизу и прочие следственные действия отнесены на счет государства».
***
Михаил Викторович промокнул вспотевший лоб триколором. Триколор пота не впитал, поскольку был красивым и шелковым. И висел позади Михаила Викторовича, обозначая своей роскошью высокую партийно-государственную должность владельца, — начальника канцелярии премьер-министра. Нет, кажется, не так. Кажется вот так — руководителя общественной приемной лидера партии. Впрочем, это одно и то же — премьер-министр и лидер партии.
Михаил Викторович неодобрительно уставился на триколор, но триколор все равно ничем не мог ему помочь — перед Михаилом Викторовичем на шикарном дубовом столе стояла голова то ли премьер-министра, то ли лидера партии. И именно от этого Михаил Викторович потел. Вспотеешь тут…
За десять минут до того, как он начал потеть, в кабинет вошла красивая секретарь-референт с красивой коробкой и поставила ее на стол. Прямо на партийно-государственные бумаги.
— Что это?
— Пудинг! Подарок от владимирских избирателей Вам, Михаил Викторович. С пожеланием наиприятнейшего аппетита.
— Зачем это?
— Звонили оттуда, — и секретарша возвела глаза к портрету, висевшему и над Михал Викторовичем, и над триколором, — очень просили принять, чтоб не обидеть избирателей.
— Ага, ну, иди…
Михаил Викторович проводил глазами красивую попу красивой секретаря-референта, развязал красивую ленточку на красивой коробке, открыл и начал потеть.
Пудинг в виде главной головы. Очень искусный и, как назло, аппетитный. И с серебряным столовым прибором в комплекте. Голова мирно спала, Викторыч потел: «Что это? Что это может означать? Дура!».
— Кто дура? — голова открыла близко посаженные неизвестным кондитером изюмленные, но привычно холодные глаза.
Михал Викторыч выпустил из кулака конец триколора, встал, сглотнул и подсевшим голосом сказал:
— Наташка… То есть, секретарша моя, Владимир Вла…
— Меня зовут Путинг. И у меня нет имени-отчества. Я просто пудинг. Кушайте, пожалуйста. Рекомендую начать с ушей.
Михал Викторыч оглянулся на портрет. Портрет промолчал. Михал Викторыч сел.
— Ну, что же вы? — настаивал Путинг.
Викторыч взял ножик. Близко посаженные глаза наблюдали. Викторыч положил ножик и прошептал:
— Я не могу…
— Я разрешаю. В рамках общей коммуникативной ситуации.
Викторыч взял ножик. Близко посаженные глаза наблюдали. Викторыч положил ножик и заплакал:
— Я не могу… — и опять потянулся за триколором, чтобы утереться…
— Оставь флажок, сопливый нос, и жри меня… — сменил тон Путинг. Послышались знакомые мировому сообществу нотки.
— Нет! — взвизгнул Викторыч и смахнул ножик и вилку на ковер.
— А делать из меня пудинг можно?..
Михаил Викторович упал в обморок. Он летел ухом точно на вилку, но Путинг скосил двустволку изюмленного взгляда, и вилка отскочила в сторону.
— Живи пока, лингвист.