Любить можно только хрупкое. Монументальное же можно лишь уважать. Взять, например, аэроплан. Как можно уважать аэроплан? Конечно его можно только любить. И наоборот — ракетный комплекс «Тополь-М» достоин лишь уважения, но никак не любви. И так во всем. Пирамида Хеопса и маленькая русская банька на березовых дровишках и по брови в снегу. Ниагарский водопад и родничок, который, не дай Бог, пересохнет. Борис Ельцин и невеста. Договор по ограничению стратегических вооружений и «Ты еще жива, моя старушка».
Чувствуете тенденцию? То, что любишь, лучше того, что уважаешь. Любовь, как верно догадывался старина Фрейд, хоть и не дошел по своему скорбному пути до конца, — это бессознательное. А уважение — осознанное. Пожалуй, это осознанный страх. «Ты меня уважаешь?», — спрашивает пьяница пьяницу, бессознательно осознавая свой страх перед открывшимися вследствие употребления безднами и далями, в которых так много, достойного уважения, и так мало, подходящего для любви.
Теперь возьмем Россию. Она так огромна, что ее, разумеется, никто не любит. Во всяком случае, целиком. Особенно, россияне. Вследствие чего — они ее уважают. Так же, как американцы уважают свои Штаты, китайцы — свой Китай, а арабы — свои две пустыни. Конечно, есть национальные особенности, но вот любви — нет. На этом, вы не поверите, держится вся современная геополитика, макроэкономика, военно-стратегическое сотрудничество, ООН, НАТО, Евросоюз, энергетическая безопасность, в общем, весь этот чертов глобализм.
И здесь, надо признать, мы с американцами — несчастные люди, отягощенные, к тому же, национальной сверхидеей — раз нельзя любить просто так, значит надо придумать повод для уважения. В отличие, скажем, от армян, эстонцев или, хотя бы, кубинцев, которые любят просто так. Трудно определить точно, насколько маленькой должна быть родина, чтобы патриотизм перешел от уважения к любви, но то, что такая зависимость существует — факт. Армянин любит свою Армению находясь где угодно. Любит равномерно, как баньку или жену. Русскому, чтобы испытать истинную любовь к родине, необходимо непременно уехать из России, желательно как можно дальше и безвозвратно. Тогда его сразит прямо-таки болезненный приступ любви, от которого можно даже умереть. В просторечии такая любовь именуется ностальгией. Ведь издалека Россия кажется такой маленькой и хрупкой. Да и на таком безопасном расстоянии — какой же может быть страх.
Отсюда — у маленьких стран и у держав столь разные патриоты. Я бы их определил так. Армянин — это патриот естественный. И всякий армянин — патриот. Русский — это патриот противоестественный. И далеко не всякий русский патриот, ведь есть же среди русских люди с естественной ориентацией.
Если русский человек говорит, что он патриот России, так это непременно либо подлец, либо дурак. Если тоже самое говорит нерусский член большой семьи российских народов, то он просто подлец. Поскольку имеет возможность, в отличие от русских, любить свою малую родину, вместо того, чтобы быть патриотом необъятного, в сущности почти виртуального пространства. Особенно гадко выглядят российские патриоты-чеченцы и российские патриоты-евреи, не знаю точно, почему, но догадываюсь.
И уже одно то, что все они об этом говорят — и на каждом углу, и из телевизора, и всякие публичные патриотические мероприятия устраивают — подлость. Разве можно на каждом углу трещать о любви к своей баньке? Разве можно устраивать массовые тренинги по любви к своей жене? Это же явное извращение.
Посмотрите хотя бы на ивановских (хоть русских, хоть нерусских) российских патентованных патриотов, это же… Впрочем нет, лучше не смотрите.
Нормальные же русские в подавляющем большинстве своем — спонтанные космополиты. Как, впрочем, и американцы с китайцами. Арабы бы тоже были космополитами, но им мешает излишнее увлечение религией, переходящее в непомерное уважение своих двух пустынь. Кстати, религиозный патриотизм, пожалуй, еще гаже, чем национальный. Бога сильнее гневит.
А от космополитизма весь глобализм и происходит. Против которого особенно активно борются шведы с финнами да бельгийцы с голландцами — им есть, что любить. Было бы хорошо нашинковать из держав множество маленьких родин, которые можно любить, но патриоты это называют сепаратизмом и, как показывает опыт, всё заканчивается плохо. Так что будем ждать, когда глобализм естественным путем сожрет естественный патриотизм.