Упаси Бог кого-то подумать, что эта статья претендует на морализирование или, скорее, на антиморализирование. Совсем нет. Предлагаемый терпеливому читателю текст – всего лишь абстрактная теория, максимально удаленная в своей абстрактности от тех конкретных несчастных, что гибнут от рук террористов или от рук борющегося с террористами государства.
***
Вы можете смеяться или плакать, но терроризм начался в Иванове, точнее, в Иваново-Вознесенске. Именно здесь, в 1847 году в семье маляра родился Сергей Нечаев, русский революционер и террорист, подаривший миру «Катехизис революционера» с главным постулатом – «цель оправдывает средства» и главной идеей убийства обычного человека (не царя, не генерала и даже не жандарма) как политического средства. И именно он впервые в истории человечества воплотил идею на практике, что и подвигло Федора Достоевского на написание романа «Бесы».
Даже народовольцы, переколбасившие кучу народа, Нечаева, мягко говоря, недолюбливали именно потому, что считали эффективным политическим средством убийства исключительно государственных деятелей, но никак не обычных граждан. История показала, что народовольцы были не правы. Идея упала на благодатную почву. Эсеры грешили ей чуть, а большевики уже по полной программе. Ну, дальше, вплоть до нью-йоркских небоскребов и московского «Норд-Оста», все всё знают. Менялась только идеологическая база терроризма.
Изначально, в нечаевском варианте, терроризм оправдывался целью смены государственного строя, потом Сталин изобрел государственный терроризм, напротив, для сохранения государственного строя, потом «национально-освободительный» терроризм (баски, северные ирландцы и т. п.) и, наконец, «религиозный», преимущественно «исламский» терроризм.
***
Несмотря на то, что терроризм обозначен в уголовном кодексе почти любой страны как преступление, террор – не преступление или, во всяком случае, не обычное преступление. Потому что террорист, в отличие от любого другого преступника, готов пожертвовать жизнью ради самого террористического акта. Ни вор, ни даже сексуальный маньяк не пойдет на кражу или насилие, заранее зная что, погибнет ради кражи или насилия как таковых. Проще говоря, нет другого преступления, кроме терроризма, которое было бы присуще исключительно фанатикам.
Именно в этом заключается главная сила террора, я бы даже сказал, его неуязвимость. Победить его можно только двумя способами: или лишив террористов идеологической базы, или поубивав поголовно всех носителей этой идеи. Религию (в отличие от государственного строя или нации) вообще никуда не денешь. А значит никуда не денешь даже в обозримом отдаленном будущем идеологов, готовых толковать ислам соответствующим образом. Тем более что нефти в Аравийском полуострове хватит еще очень надолго, а значит идеологи обеспечены материальным ресурсом на много лет вперед. Хотя история показывает, что значение матресурса все-таки не стоит переоценивать, поскольку была бы идея, а ресурс приложится в любом случае, будь то нефть, или германский империализм, или балерина Матильда Кшесинская.
Поголовное физическое уничтожение всех носителей идеи тоже невозможно со всех точек зрения: гуманитарной, практической, политической. Следовательно, терроризм непобедим. И все разговоры о полной победе над ним посредством физического уничтожения идеологов и руководителей террористических организаций – это не более чем рекламное сотрясение воздуха посредством голосовых связок. Идеологом может в любой момент стать любой носитель идеи, поскольку постулат максимально прост, и его усвоение не требует даже начального образования: убей неверного и окажешься в раю. Пример Бараева в этом смысле можно считать классическим.
Тема о том, что террор всего лишь один из способов бизнеса, когда кто-то тайный и невидимый цинично кует деньги при помощи фанатизма, тоже чепуха. Вернее, не совсем чепуха, но принципиального значения сие не имеет. Деньги, конечно, куются, но как бы на периферии процесса, при его помощи, паразитируя на терроре. Например, деньги куются американскими нефтяными компаниями, не позволяющими даже близко подойти с мечом к Саудовской Аравии, хотя всем давным-давно понятно, что дело не в Ираке, а именно в Саудовской Аравии.
Нет, исламский терроризм, это, прежде всего арабская геополитическая идея. И именно с данной точки зрения, надо полагать, правильнее всего смотреть на проблему. У любой нации, претендующей на создание сверхдержавы, должна быть объединяющая идея. У арабов она – вот такая.
***
Вся закавыка в том, что у современной России до недавнего времени тоже не было сверхидеи. При всем при том, что русские уж лет пятьсот как минимум привыкли осознавать себя супернацией с непременной объединяющей идеей. Сначала «третьего Рима», потом единства «монархии и православия», потом «строительства светлого будущего всего человечества». И вдруг, с распадом СССР, идея исчезла. Россия почувствовала себя, выражаясь рекламным языком, некомфортно. В кризисе оказалась. Я, например, не верю, что кризис в стране происходит, прежде всего, от макроэкономических факторов. Нет, кризис происходит из-за отсутствия общенациональной идеи.
Спасибо чеченским сепаратистам и мусульманским террористам, идея, наконец, появилась. Идея борьбы с международным терроризмом. По сравнению с «третьим Римом», конечно, так себе идейка, скорее суррогат. Но перспективная. Во всяком случае, вполне вписывающаяся в старую концепцию России как барьера и, одновременно, связующего звена между цивилизованным Западом и диким Востоком. Цивилизованный Запад после авиатарана Международного торгового центра на идею не то, что клюнул, а сел на крючок вполне конкретно.
Штаты-то, конечно, думают, что это они – носители новой идеи, но это не так. Одноэтажная Америка, несомненно, содрогнулась от зрелищного падения небоскребов и пару месяцев была в панике. Но сейчас рядовые американцы вполне успокоились и, в сущности, забыли о трагедии, оставшись при своей родной, хоть и давно траченной молью национальной идее «равных возможностей». Да, самолеты таранили нью-йоркские башни, но ведь Нью-Йорк – не одноэтажная Америка, Нью-Йорк – инородный элемент в теле Америки, там живут ненастоящие американцы. Примерно то же самое, что Москва и Россия, только значительно глубже, поскольку Москва все-таки столица страны, а не только отстойник для общегосударственного сброда. И вообще, на Нью-Йорк напали люди, живущие далеко от Америки, за океаном, который, опять же, контролируется американскими авианосцами. Нет «борьба с международным терроризмом» — не американская идея, просто американское руководство пошло на поводу у России, которая, наконец, обрела стержень.
***
Императорская Россия тоже имела проблему Чечни. Но в качестве общенациональной объединяющей идеи война на Кавказе империи, разумеется, была не нужна. Просто – региональные, хоть и важные, интересы. Поэтому проблема решалась максимально эффективным в данной ситуации способом. Уничтожением чеченской нации посредством тотальной ассимиляции ее русскими при всяческой поддержке процесса государством. Поощрение русско-чеченских браков с обязательным предварительным крещением чеченца или чеченки и материальной поддержкой молодоженов, государственное насаждение образования только на русском языке, казачьи поселения внутри Чечни, пропаганда, представляющая горские обычаи полнейшей отсталостью от цивилизации и т. д. в духе Эрнандо Кортеса, притаранившего индейцам стеклянные бусы, но при этом не забывшего прихватить на всякий случай и мушкеты. Дело, несомненно, долгое, но если бы не октябрьский переворот, к настоящему времени, видимо, благополучно бы завершившееся. Народец-то, в общем-то, небольшой.
Абсолютно ничего не мешает нынешнему руководству страны заняться тем же самым. Абсолютно ничего не мешает группе «Любэ» петь не «с войны девчонка ждет», а «на войне чеченка ждет». Но государство ассимиляцией не занимается. Оно продолжает заниматься войной как таковой. Что подтверждает мою скромную теорию о необходимости присутствия в России маленького очага борьбы с международным терроризмом. Как подтверждения наличия национальной идеи и необходимости постоянного напоминания о ней. Как главного фактора стабильности государства.