Есть два пути в политике – путь функционера, чиновника и путь реального политика – того, кто в своем продвижении наверх отталкивается если и не от широких масс избирателей, то, хотя бы от широких масс рядовых чиновников, находящихся в основании политической пирамиды. Как правило, в очном поединке реальный политик всегда побеждает функционера. Последний вылезает и пролезает в депутаты, политсоветы и прочие исполкомы за счет голосований по партийным спискам, перехода от одного лидера к другому, закулисных переговоров и интриг. Функционер меняет не только тактику своих пристрастий, но и политическую ориентацию, не имея таковой на самом деле. За функционерами нет реальных идей, движущих сил и политической воли, способной возбуждать в обществе, политических и бизнес-кругах процессы, изменяющие сложившийся порядок вещей.
Именно поэтому проиграл губернаторские выборы Владимиру Тихонову Анатолий Головков. Будучи по природе своей, характеру и складу ума человеком весьма прагматичным, хозяйственником и управленцем, добивающимся практических и осязаемых результатов, в политике Головков занял нишу функционера. Вовремя не отмежевался от чиновничьего аппарата, не слишком активно заявился, как путинец. Да и НДР, как малосильную партию власти ему тоже не забыли и не простили: народ не очень силен в партийных хитросплетениях, но на подсознательном уровне все работает. Не хотел Головков дистанцироваться и тем самым предавать Тихомирова, но этого никто не заметил. Зато все заметили, что он заодно с политическими функционерами предыдущей администрации. Владислав Николаевич человек, безусловно, приличный, но его администрация в политическом смысле больше походила на кунсткамеру, реально представляя собой разнородное сборище чиновников, не способных ни к какому самостоятельному движению. За годы тихомировского губернаторства это стало заметно всем – даже людям весьма далеким от политики.
Никто не доказал абсолютное преимущество одной формы государственного устройства перед другой. У демократии есть только одно неоспоримое преимущество – во время выборов к власти могут придти реальные политики, способные хоть на что-то, а не партийные функционеры, неспособные ни на что. Есть однако же вероятность того, что этим реальным политиком окажется какой-нибудь гитлер, но это уже, как говорится, издержки демократии, зачастую стремящейся к собственной противоположности.
Те партии и движения, лидеры которых – функционеры, они всегда и проигрывают. КПРФ с Зюгановым никогда не станет первой, потому что Зюганов – чистейшей воды функционер, а никак не реальный политик. Он остается лидером партии не потому, что партия и сочувствующий электорат считают его таковым, а потому что Зюганов – последний оплот аппарата КПРФ. Без Зюганова КПРФ начнет немедленный и скорый дрейф в сторону социал-демократии, поскольку у самих коммунистов идеологии никогда не было. Чистого марксизма не осилит ни один из ныне живущих коммунистов и беспартийных, а все остальное левое – это социал-демократия. КПРФ сегодня – набор лозунгов и фраз в политическом контексте. Это может сработать, когда у тебя власть и опирается она отнюдь не на одну лишь идеологию. Когда же власть необходимо завоевать, нужны реальная идеология и политика. Нет ни одного представителя КПРФ, который бы выиграл губернаторские выборы, будучи формальным зюгановым: никто из них не порождение аппарата и не ставленник ЦК – все реальные политики, которым (да простит меня Владимир Ильич) все равно с какой идеологией идти на выборы, они готовы и могут победить с любой.
Власть функционеров, существовавшая в Ивановской области в 90-е годы, обворовала и опустила экономику региона и его население. Несмотря на развал всего и вся, распад страны и деградацию власти, та же власть могла бы ее, то есть саму себя, и употребить: уважение к формальным властным институтам сидит у нас в корнях, на генетическом уровне. Прекратить демпинг и тотальное воровство можно было бы очень легко – достаточно посадить парочку директоров-текстильщиков. Однако же, несмотря на чуть ли не самое резкое в России падение экономики, явную внеэкономичность и неэффективность структурной раздробленности (сродни сознательному грабежу) текстильной отрасли, не сел ни один человек. Ни один из тех, кто открывал фонды – пенсионные, ваучерные, инвестиционные, а потом украв все это, реинвестировал в текстиль, то есть скупал по дешевке работающие, но обнищавшие текстильные предприятия – никто не в тюрьме.
Свято место пусто не бывает. Из ослабевших рук официальной исполнительной власти заботу об экономике взяли на себя другие – не менее официальные, хоть и не в структуре местной исполнительной власти. А так как формально они не отвечали ни за что, то просто взяли под свой контроль все, не заботясь собственно об экономике и населении, а лишь о контроле и собственных доходах.
Политической воли, чтобы навести порядок, не было, милицейского желания – тоже, так как формально все было под контролем: никого не убивали за передел собственности и рынков и так далее. Если же уголовные дела по наличию бесчисленного количества вопиющих фактов и открывались на воров-директоров и прочих молодых и дерзких, ставших в одночасье собственниками фабрик и заводов, то какой следователь выдержит (и не выдержал) того искушения, которому его могли и могут подвергнуть фигуранты по заведенному этим следователем уголовному делу.
Нынешняя областная администрация пытается осуществлять реальную политику. Почему и встречает такое сопротивление со стороны функционеров. А кто у нас в функционерах, если Тихонов их прогнал? – УВД под руководством генерала Панина. Милиция как ни ерепенится, мол, мы все знаем, да губернатор сам не понимает с кем связался, какую змею на груди пригрел (это про Бабича), однако же до сих пор – ни одного уголовного дела. Ни одного. Да и откуда им взяться. Реальные политики, конечно, скребут по сусекам, в которых мало чего, но еще осталось, но так мало времени прошло со времени выборов, так что если и пытаться кого-то показательно сажать или арестовывать, так придется ведь именно тех, кого можно было бы и надо было сажать еще задолго до прихода губернатора Тихонова. Поэтому генерал оказался в очень затруднительном положении: нового компромата нет или еще маловато, а старому ход давать – себе дороже выйдет.
Сегодня в Ивановской области сложилась крайне неприятная и даже в чем-то опасная ситуация. Существует противостояние между губернатором и милицией, обладающей властью, может и меньшей в политическом смысле, но все равно весьма значительной. Это, хоть и не двоевластие, но ничего хорошего ни для экономики, ни для правосознания, ни для состояния преступности в этом нет. Конечно же, для Панина красной тряпкой, в первую очередь, является Бабич, которого он проецирует на всю губернаторскую команду. Бабич для Панина – это не политик и не власть, а всего лишь человек, которого милиция не смогла посадить (хоть и занималось этим не Ивановское УВД, а Следственный комитет МВД и по делам совсем не ивановским, да и по явному заказу бывших то ли политических, то ли хозяйственных конкурентов). Он для него враг – идейный, сословный, аппаратный. Для него и для всего генеральского окружения. Нынешнее руководство области и руководство УВД не договорятся никогда. Почти сразу после губернаторских выборов Панин вышел из состава областного правительства. Объяснения этому были разные, в том числе и формальные, но при Тихомирове Панин сидел на заседаниях и нисколько этим не мучился. Объяснение очень простое, заметное уже тогда – Панин не вошел в политэкономическую обойму новой областной власти.
Дабы не выглядеть политически инфантильно и слишком уж романтично, мы должны признать следующий нюанс. Нынешнюю власть (в широком смысле этого слова) генерал Панин не устраивает не потому, что плохо борется с преступностью, а потому, что ему самому не нравится эта власть и он мешает ей в ее некоторых экономических преобразованиях. Нужен новый генерал, который бы не мешал, а был соратником, то есть таким начальником УВД, каким был для бывшей администрации Панин. Это можно утверждать уже только исходя из чисто политического принципа, без оглядки на то, кто честный, а кто бесчестный, кто борется с преступностью, а кто с конкурентами – и те, и другие могут оказаться на этом месте. В этом смысле между властью реальных политиков и властью функционеров разницы уже нет никакой.