Единственная проблема текстильной отрасли Ивановской области – в социальной нагрузке, которую она несет на себе. Все остальное вторично и производно от этого. Под социальной нагрузкой в данном случае следует понимать не так называемую «социалку», то есть объекты жилищной и социальной сферы, находящиеся на балансе предприятий, и даже не добровольно-принудительную обязанность градообразующих фабрик и комбинатов отапливать поселки и города, а невозможность свободно управлять трудовыми ресурсами. Попросту говоря, массовые увольнения невозможны. Отсюда и пресловутый демпинг и все остальное.
Эффективность работы наших по-прежнему во многом советских предприятий определяется путем сложных бухгалтерско-статистических расчетов. Во внимание принимается очень широкий спектр показателей, выходящий далеко за рамки реальной эффективности.
Наличие или отсутствие долгов вообще не является свидетельством ничего. Предприятие может быть должным, и очень много. Но есть запасы сырья, есть запасы готовой продукции, есть и свои должники. По методикам советской бухгалтерии, действующей и поныне, у такого предприятия дéбет и крéдит уживаются легко и безболезненно, и даже прибыль в отчетах присутствует. Пресловутый баланс – сводится.
Данная схема заставляет руководителя предприятия не увольнять рабочих и тогда, когда он мог бы себе это позволить, не рискуя вызвать ни народного, ни политического гнева. Схема не просто позволяет, но и заставляет производить никому не нужную продукцию, с любыми издержками, любого качества, любых потребительских свойств и любой рентабельности.
Допустим, фабрика выпускает что-то. Продает все меньше и меньше. Директор понимает, что через месяц он уже не сможет продать ничего. Логичнее всего прекратить производство, дабы прекратить наращивать убытки. Денег для уплаты долгов и выплаты нормальной зарплаты у него нет уже давно. Схема же определения точки безубыточности и установления статотчетной эффективности производства действует по-прежнему. Поэтому ни одно предприятие не закрывается и даже не снижает объемов производства. Никто из директоров на улицу не пойдет и, тем более, никто не расстанется с собственностью – фабрикой, которая, возможно, еще послужит. Ведь если вести себя в полном соответствии с логикой бизнеса, вслед за прекращением работы, то есть признанием банкротства, последует и отчуждение собственности – за долги. Пока же фабрика работает, она является потенциальным источником прибылей, по крайней мере для некоего ограниченного круга лиц.
Обращал ли кто внимание на то обстоятельство, что за все время тяжелейшего, тотального спада производства в России, уж во всяком случае не меньшего, чем Великая депрессия в США на рубеже двадцатых-тридцатых годов прошлого века, никто из наших директоров и менеджеров не выбрасывался из окна, не вешался, не стрелялся, не топился и не травился. Все просто: они не страдают интеллигентской рефлексией своих заокеанских коллег-бизнесменов и давно уже придумали, как выживать, и процесс этот сделали смыслом всей жизни.
Наш директор при наступлении тяжелых времен не только не прекращает выпуск, он его и не сокращает. Он может даже наращивать объемы производства. Напрягаясь изо всех сил, закупит еще сырья и произведет еще ткани. Кто потребует немедленного исполнения обязательств у предприятия, у которого склады забиты сырьем и готовой продукцией? Ведь это же материальные ценности, которые вроде бы можно продать и которые по нашей отчетности свидетельствуют о том, что фабрика, комбинат, завод сработали с прибылью. Другое дело, что этот хлам, может быть, никому и не нужен, что потребитель его если и купит когда-то, то от безысходности. Что для экономики было бы гораздо лучше ничего этого не производить, прекратить выбрасывать деньги на ветер, ненужное и лишнее уничтожить, а из жизнеспособного сделать что-то другое. Но это – для экономики. Где та сила, которая заставит предприятие – по собственному желанию – разориться?
На предприятиях на Западе и отчасти на некоторых наших, одним из главных подразделений, зачастую важнее собственно производства, является логистика. К математической логике и философской школе Рассела это слово никакого отношения не имеет. В данном случае оно производное не от английского logistic (логистический, математический), а от logistics (тыл и снабжение). Логистика в основном предполагает контроль за складами предприятия – на входе и на выходе. На складах не должно быть запасов сырья и готовой продукции. Не должно закупаться ничего лишнего и ничего про запас для обеспечения производства. Все производимое должно немедленно отгружаться покупателю. На приличных предприятиях складов нет вообще. Представить же себе нашу фабрику без системы перевалочных складов, из-за которых зачастую вообще непонятно, производство ли это или хранилище госрезерва на случай войны, – невозможно.
Без логистики сегодня нельзя не только нормально конкурировать, но и мало-мальски существовать. Малый бизнес это не то чтобы понял давно – он иначе устроен и по-другому там нельзя. Крупный бизнес тоже к этому стремится. К этому не стремится только текстильная отрасль. Ее слишком много, она не может позволить себе разориться, она не может регулировать численность работников, потому что тридцать процентов трудовых ресурсов области сосредоточено в текстиле, потому что только за счет излишнего числа работающих можно производить излишнюю продукцию и поддерживать статистическую видимость работающей отрасли.
Демпинг же, как источник всех бед в текстиле – здесь совершенно ни при чем. Демпинг – это всего лишь одно из средств для поддержания излишних объемов производства, что в свою очередь обеспечивает реальную неэффективность, сведение годового баланса и прибыль, заметную лишь очень вооруженным глазом и только на бумаге. Уберите демпинг, и ничего не изменится. Представим, как в самом радужном сне, что фабриканты договорились, и все держат высокую цену, которой по нынешним меркам с лихвой хватило бы на все (помнить надо и то, что любой договор монополистов на удержание цен, является, по сути, сговором, подлежащим расследованию со стороны антимонопольного комитета и других силовых структур; принцип, на котором основан нефтяной картель ОПЕК, не может никого ввести в заблуждение: там иной процент владения рынком, иные правила игры и международный характер отношений). Даже с учетом того, что это – фантастика, это может только навредить, потому что создаст иллюзию, будто все нормально – как повышение цен на нефть загубило в конце семидесятых в СССР все возможные экономические реформы.
За повышением цен на ткань потянутся и все остальные. В результате, через очень короткий промежуток времени эти якобы высокие цены окажутся в положении нынешних демпинговых, но бесконечно повышать цены, пользуясь монопольным положением на рынке нельзя, потому что невозможно.
Демпинг или не демпинг – не важно. Главное кроется в изначальной неэффективности производства, которое ни при каких обстоятельствах не может установить правильное соотношение затрат и цен на готовую продукцию. Любые цены будут казаться демпингом, потому что такое производство никогда не сможет обеспечить выполнение обязательств перед рабочими, партнерами и бюджетом.
Но это тема для отдельного разговора – о конфуцианских особенностях ивановского капитализма.