С вступлением единственного до недавних пор независимого (по техническим причинам) депутата Ивановской областной думы Олега Мозенкова во фракцию «Единая Россия» формула, выведенная блестящим математиком-абсурдистом Григорием Остером еще в 1976 году, получила, наконец, научно-практическое применение.
Итак, во фракции «Единая Россия» ИОД теперь 38 членов (попугаев), во фракции КПРФ — 5 членов (мартышек), во фракции ЛДПР — 2 члена (слоненка). Фракция «Справедливая Россия» в счет может не приниматься, поскольку существует скорее в Швеции, чем в ивановском парламенте, а мы издавна и традиционно «всяких-прочих шведов» не учитываем, что справедливо. Особенно — для «Справедливой России».
Все эти зоослагаемые — в сумме суть удав. Т.е., губернатор Ивановской области Михаил Мень. Или, если угодно, спикер ИОД Сергей Пахомов. В данной математической концепции это не принципиально. Желающие могут представлять себе удава двуглавым, что благополучно сопрягается с российской государственной символикой.
Если считать удава в слоненках, то получается, что он в длину равен двум застенчивым и бессловесным ЛДПРовцам, которых туркают все, кому не лень, из одной Думы в другую, с одного поста на другой, не спрося их мнения, поскольку смешно спрашивать нечто отсутствующее.
Если считать удава в мартышках, то получается, что длина его — пять заполошных, но бесполезных коммунистов. От них только шум и суета. Вот, например, ИОД приняла облбюджет-2009. Пять суетливых коммунистов составили и подали совместную петицию о том, что такой бюджет принимать нельзя, поскольку там попраны все социальные права. В связи с экономическим кризисом обрублен фонд оплаты труда. Петиция — совершеннейший мартышкин труд. Хотя всё написанное — верно. Одна из голов удава (сиречь — спикер) так и сказала: очень верны мартышкины слова. И грозно на фракцию посмотрела. И фракция не стала голосовать против бюджета. Она воздержалась. Зачем петицию писали?
Если считать удава в попугаях, то получается, что в нем 38 ЕРовцев. И вот здесь удав может смело произносить свою концептуальную фразу: а в попугаях-то я гораздо длиннее!
В попугаях он, несомненно, длиннее. Если бы он не был «в попугаях», то может и слонят бы так не шпыняли, и к петициям мартышек прислушивались бы. Впрочем, это вряд ли. Ведь хоть в попугаях удав и длиннее, но слонятами и мартышками измеряют того же удава. Так математико-абсурдистская теория великого Остера находит свое полное подтверждение. А именно.
Удав в попугаях длиннее. Это несомненно. Это доказано на практике. Хотя бы тем же голосованием о бюджете. Но в мартышках и слонятах — это тот же удав. Вот вам и вся формула построения российской власти.
Нельзя, однако, обойти вниманием и литературную составляющую математической концепции устройства российской власти.
Как известно, остеровский удав — персонаж меланхолический, философический и очень добрый. Например, он обожает свою бабушку. Это не злобная амазонская анаконда, не коварный африканский питон, это наш добрый российский удав, соответствующий российскому политическому микроклимату и вписывающийся в российский политический зоогенез в полной мере.
Он любит бабушку — и этим всё сказано. Т.е., любовь к бабушке непременно должна сопровождаться другими милыми привязанностями. К старине вообще, к старым топографическим названиям в частности, к старинным русским городкам, где неплохо бы для уюта обустроить поле для гольфа, к интеллектуальным кинофестивалям, к хорошей музыке…
В общем, удавья суть проявляется у русского удава редко. В сущности, только когда он хочет есть. Но и здесь добросердечность — прежде всего. Ему подают исключительно тех кроликов, которые рады быть слопанными. А поскольку кушает наш удав очень редко — натура у него такая — то и кроликов требуется не так уж много. Существует даже очередь из кроликов, которые в добровольном порядке желают быть употребленными в пищу на благо Отечеству. И чем долее, тем очередь длиннее. К тому же — казенное обеспечение и почет кроличьему семейству, оставшемуся без кормильца.
А так, чтобы кого-то душить — это ни-ни. Впору уже подумать о переименовании российского удава, чтобы не было в названии этого архаичного и давно уж неактуального корня «давить». А был, скажем, корень «давать». Не «удав», а, пожалуй, «отдав» или «раздав». Нет, в слове «раздав» тоже чувствуется какое-то раздавление. Тогда «распродав». Не в смысле торговли, а в смысле распро… Э-э-э, кажется, я запутался в этих русских префиксах. Да, видимо, в русском языке главная суть не в корне, а в приставке. Пусть уж «удавом» остается, а то как-то всё неловко выходит, с каким-то ядом, знаете ли.
Ну, это давно все знают: русский язык, он велик, могуч и, к несчастью, очень многозначен.
К тому же кроме удава в российским новейшем фольклоре есть милейший крокодил с гармошкой, прекраснейший лев на каникулах и гуманный волк, который только и говорит: щ-щас спою. А вот медведь, как положительный персонаж, в новейшем фольклоре отсутствует. Видимо, потому что он никакой не медведь, а попугай.
Журнал «Власть. Ивановская область»