И был средь ними богатырь, именем Сашо, желавший предать огласке путь их тайный. Да во второй же день проср…л он фотоаппарат свой «Никон».
Пока вы читаете сей опус, Иван Фёдорович Сорокин, тёзка первопечатника и сын известного в области редактора, прячет в закромах своих второй фотоаппарат. Иван нас уже три путешествия подряд отгоняет от костра, который мы, как противники Макаревича, готовы вознести до небес. Но он же принёс в наш Мыт (простите, быт) множество смелых новшеств.
В этом походе было опробовано очередное. Газовая плита корейского производства. Газ, к нашему удовлетворению, производят в Татарстане. Ещё Иван установил в нашем походе кресла цветов российского флага, одно из которых мой центнер таки продавил. А до этого Иван научил нас надувать матрасы, сидеть по ночам за столом с фонариками, доверять ему в приготовлении пищи (мы по утрам ели кашки, за обедом – рассольник, борщ и харчо, а вечерами жареные белые грибы, шашлык и запеченную на костре рыбу). Только группу «Аукцыон» нас полюбить не смог заставить. Мы как пели «Ой, мороз, мороз» и A wonderful life, так и продолжали.
Зато Иван был единственным из нас, впервые шедшим по среднему Луху. И мы его собирались потрясти своими знаниями. Чего нам сделать не удалось.
Мы хотели попасть в обозначенное на карте озеро Шадрино. Потому что нам казалось, что идём мы излишне быстро. И если быстро пройдём известную нам протоку, то до Мугреева останутся считанные метры. Но Иван остановил какого-то рыбачка, который сообщил нам, что этого озера в природе не существует. Там никто не проходил никогда! Оно заросло. И мы поплыли к протоке.
Протока – это удивительное явление природы. Лух – сам по себе, мы – сами по себе. А вот протока, если ты в неё попал, то уже не выберешься. Можно пытаться схватиться за мелькающие в глазах деревья – бесполезно. Короче, так мы опять скоротали маршрут километров на сто. И это не шутка!
Потом таких проток было множество. Но все они заставлены острыми кольями. На которых натянуты сети. В одной из следующих серий я расскажу, что следует сделать с лухскими браконьерами. Впрочем, мы на них не в обиде. Они – уроды, не понимающие своего счастья и живущие одним днём. Понимать, что из-за их снастей рыба не может зайти весной на нерест в верховья, им не надо. А вот Рыбнадзор, которого мы за неделю вообще не видели, об этом знает. И ни хрена не ловит.
Но об этом позже. Мы встретили все наши старые стоянки. Например, «Змеиное», табличка которой вся прострелена дробью. Увидели ящериц и змей, еле успевавших убегать от нас. Порадовались соснам и дубам, встававшим со всех сторон.
Наконец, подъехали к Гоголям. Это край земли, воспетый мною в предыдущих статьях. Иван попросил нас наполнить водой канистры. Мы и подорвались! Но напрасно я увещевал Вову и Диму уйти с мостков, качающихся под их утлыми телами. Когда я сам вышел на мостки, строение сложилось подо мной и ушло в воду! Меня стали спасать и разломали мостки по бревнышкам. Слава Богу, в Гоголях было ещё несколько таких скромных причалов.
Я, отдаю себе должное, не ушёл в реку с головой. Погибли только мостки, но не мое желание узнать здешнюю жизнь. Зашёл в деревню, съел несколько килограммов малины с кустов и узрел грустных друзей, возвращавшихся из этого скита. Они сказали, что местные жители разрешают нам ломать мостки, есть малину, но вот воды нам дать не могут. Сами берут из Луха! Ничего не изменилось со времён дружины князя Всеволода Большое Гнездо!
Мы пересекли реку и остановились на кордоне Татары. Там, где и 6 лет назад. Вот только кордон сам развалился окончательно. Я поснимал это чудо и вернулся к мужчинам, ставившим палатки. Прежде мы стояли наверху из-за высокой воды. Теперь встали у реки. Это было наше сознательное решение. Но это не спасло нас от Виктора и Игоря!
Кто эти люди, узнаете завтра.