Глава областного центра пробудился от навязчивого ритма в голове. «Ты скажи, ты скажи, чё те надо, чё надо, может дам, может дам, чё ты хошь…», — звучала там хорошо забытая уже группа «Балаган лимитед». Остался один день. «Чёрт-чёрт-чёрт», — в такт сигнализировало подсознание.
«Чё б им ещё дать-то? — призадумался глава. — Нешто горячую воду? А то нехорошо как-то вышло, неаккуратненько. Народ немыт, этим озлоблен и к электоральной активности не готов. А надо бы. Надо бы…».
Список добрых дел поплыл перед глазами. Решение о повышении платы за детские сады. Сперва сам принял, потом сам же отменил. До сентября. Выборы ведь в сентябре. После них — можно.
Стройка на Рыбинской. Сначала долго делал вид, что ничего не происходит. Потом науськал зама, пусть бодается с застройщиком, который уже начал деньпобедные деревца в сквере корчевать. Зам, конечно, рискует (пытался уже один до него бодаться, теперь под следствием), но ведь не сам же. А замы — они на то и замы.
Так, что ещё. Двое из троих основных оппонентов практически в тину зарылись. Один остался и вякает. Ничего его, паразита, не берёт. Ни губернатор, ни исполком…
«Стоп. О чём это ты? — Вякнуло подсознание. — Это не про добрые дела. Это наоборот».
Глава почесал голову в попытке докопаться до подсознания и как-то повернуть его.
Праймериз заставляют утаптывать все существующие конфликты. Вон целый замгубернатора бегал к обманутым дольщикам с просьбами уняться. Пожить где-нибудь пока. Жил же чебурашка в телефонной будке — и ничего. Доброе дело? Доброе. Доброе дело сделал мне замгубернатора.
«Да тьфу. Опять не о том, — огорчило подсознание. — Это ж тебе доброе дело, а не населению…».
А чё население? Населению я вон троллейбус спасаю. Нужная в городском хозяйстве вещь. А того, что на этом фоне 10 процентов коллектива ТТУ сокращают, никто, может и не заметит.
«Заметят-заметят, — ехидно намекнуло недочёсанное подсознание. — Вон песок и мусор до сих пор замечают. И дороги. Неремонтируемые. Хотя уже скоро июнь на дворе».
Ерунда. Мусор — ерунда. Да и дороги. В городе ещё всё ничего себе. Что от прошлых мэров осталось. Вот в области — это да, это трындец. Попаду в думу — не буду по ним ездить. Не буду. И сейчас-то не езжу особо, а тогда уж — тем более. Как не хотелось трястить по колдобинам, но большой брат велел — надо. Встречи там, люди… Какие там люди? Вот в Англии да, люди. И дороги. Ох. Че я не в Англии?
Из подсознания донеслось злобное подхихикивание.
Что ж теперь будет-то? Коллегам — главам районным — дана, конечно, процентная разнарядка. Что рисовать за меня и сколько. Но ведь должен же быть у художника простор для фантазии. И какая-то палитра. А тут на тебе: покажи тридцать процентов в каких-нить Чипыжах. А в этих Чипыжах на муниципальных-то выборах и двадцати процентов не набиралось. Не выходит у коллег картина маслом…
«Кстати, о масле, — дёрнулось подсознание. — Как её там, эту женщину-врача из народа? Маслова?»
Не, точно не Маслова… Маркова? Мостовая? Блин. Не помню. И никто не помнит. Сам губернатор её за ручку с собой возит, а народ всё равно не помнит. Не работает нынче феномен 1999 года, когда врач районной ЦРБ — и сразу в депутаты воспарила. В прошлом веке работал, а в этом уже нет.
И тут подсознание воспряло в полный рост:
— Неужели кто-то думает, что если завтра никому не известная в области докторша получит 40 процентов, а никому не нужный мэр выиграет праймериз — доверия к «Единой России» у народа станет больше? Это ж какой-то позор.
Молчи, грусть. Молчи, — обратился глава к подсознанию. — Спать обратно ложись. Рано ещё. Или поздно уже?
Текст является полностью литературным вымыслом. Все герои вымышлены. Все совпадения с реальными людьми случайны.